рассмотреть пришельцев. Тела были стройными, даже казались худощавыми, однако весьма жилистыми. Ступавшие по песку ступни и ладони, которые, казалось, жили собственной жизнью, были от природы лишены мизинцев. Узковатые лица и прищуренные глаза создавали впечатление, что неизвестные измученные жаждой, но уверенность и некая царственность походки явственно этому противоречила.
На этом, увы, кончалось сходство людей с незваных гостей. Кожа их была бледной, словно её никогда не касались лучи Светлейшей. Несколько элндай были полностью лишены волос, у других же они переплетались в диковинные причёски, из которых торчали странные украшения, неразличимые издалека. Лишь у шедшего впереди голову венчал простой, хоть и длинный – почти до пят – хвост, мерно покачивавшийся на ветру.
Хвост был и у другого чужака, но являлся не причёской, а полноценной конечностью, произрастал из таза и угрожающе ходил из стороны в сторону. У другого из-за спины торчала третья рука, сжимавшая небрежно сработанные ножны с клинком. У шедшего в центре мужчины, который выделялся более крепким телосложением, лицо, шею и грудь пересекал шрам, проходивший ровно по середине тела. Остальные элндай не выделялись чем-то особенным, что, в прочем, едва ли делало их менее пугающими в глазах караульных.
Когда до стены оставалось чуть больше трёх сотен шагов, десять чужаков остановились. Между представителями двух народов воцарилась тягучая и напряжённая тишина, которую даже ветер не осмеливался нарушать. Элндай бесстрастно взирали на высокую стену, полную вооружённых орцинтаев, а те, в свою очередь, не сводили глаз и прицелов с гостей. Никто их стоявших на стене не знал о сородиче, что первым увидел пришельцев. Едва ли кто-то кроме тех, кто находился во дворце, успел поговорить с ним. Однако сейчас караульные испытывали те же ощущения, что довелось перенести одинокому орцинтаю рядом с Выжженными Островвами.
Совершенно внезапно тишину разорвал голос. Один из чужаков – тот, чьи волосы были собраны в хвост – заговорил. Едва ли он сильно напрягал горло, однако слова были слышны настолько отчётливо, словно проникали прямо в разум или доносились из-за плеча. Его голос был приятен, но пропитан чем-то неуловимым, от чего кровь замедляла свой бег, а жара Великого Топаза отступала.
– Надо же… А вы изрядно продвинулись в своих изысканиях. Какое диковинное оружие… Да и стена эта когда-то лишь закладывалась… Сами вы тоже изрядно окрепли за те пять сотен лет, что наши народы не встречались… Грандиозное зрелище! Одно лишь оно стоило пути! Даже жаль… что придётся внести несколько радикальных изменений в это чудо архитектуры.
Никто никогда не узнает, отдал ли кто-то из караульных команду стрелять или же у кого-то сработал инстинкт самосохранения. Однако выстрел, огласивший окрестности, не остался одиноким. Спустя какие-то доли секунды за первым снарядом в сторону гостей устремился шквал других. Над стеной поднялось облако порохового дыма, а далеко внизу