преодолели несколько пролетов, большой внутренний двор, длинный коридор, из-за арочного потолка скорее похожий на тоннель, и, наконец, вошли в старое помещение. Это была Главная Аудитория пединститута, – впоследствии Женька прослушал здесь не один десяток лекций. Университетского вида зал – до революции в здании располагалось Реальное училище – полукругом поднимался вверх. Высоко, под самый потолок, к ажурным окнам.
Мама тоже поднялась. Потом опустилась на одно из мест.
– Здесь я сидела, – сказала она.
Потом улыбнулась и добавила:
– И ты тоже!
– Как?! – опешил Женька.
– Да просто! Когда ты родился, декан предложил академку. Это отпуск такой. Но я решила учиться дальше. Вот и приносила тебя сюда. Потихоньку. Даже грудью кормила.
– Здесь что ли?! – вытаращив глаза, Женька смотрел на маму.
– А чем тебе тут плохо?
В Поселке, привязанном к Заводу тысячами живых пуповин, каждый бывший школьник двигался в направлении высшего образования – если хотел, а мог любой, когда не лодырь, – по давно установившимся «линиям жизни». Девочки шли в учителя или врачи, мальчики – в инженеры, строители или военные. Кого-то изредка «заносило» в артисты или ученые. Но чтобы пойти на факультет иностранных языков? К тому же, мальчику?! На всю округу Женька был такой один.
Соседям это казалось экзотикой. Одни утверждали, что дело в семейной традиции. Римма Ивановна и Нина Алексеевна хоть и не с иняза – экое слово странное! – но ведь учителя, несколько поколений выучили, по улице не пройти – все здороваются. Другие считали, что «пацан чудит», и скоро все наладится. Бросит «не мужское это занятие» и уйдет служить – дважды в год Поселок сотрясали гармо́нистые проводы в армию.
И никто не догадывался об истинных целях Женьки. Уже в девятом классе у него появился Мотив. Именно он взял Женьку в оборот, отсек предыдущие думки: военный летчик, капитан дальнего плавания и даже космонавт. А потом повел по своей, приворожившей на целую жизнь, тропке.
Рассказ 2-й. «Люди много чего значат»
Только один представитель Женькиного ближнего круга не имел отношения к учительству. Это был его дедушка Иван Захарович.
– Египетский труд! – сокрушался он всякий раз, когда мама с бабушкой собирались в школу.
1
Иван Захарович работал на Заводе бухгалтером и принадлежал к инженерно-техническим работникам. Данный факт – фамильное «и-тэ-эр» – выгодно выделяло Женьку среди сверстников. Оно звучало как приставка «де» у капитана королевских мушкетеров де Тревиля. Однако дедушка считал себя рабочим человеком. Если Женька начинал приставать, дедушка только улыбался. У него был надежный союзник: товарищ по посиделкам – заводской слесарь, живший в квартире напротив. Тоже Иван, только Фроло́вич. На детском дворовом наречии – «Проло́вич».
Женька