может обильным пластом подняться со дна глубин памяти. Утопленное в сундуке за тремя замками, за один единственный щелчок может заново раскрыться, портя и до того дурное самочувствие. Теперь, уже ей не казалось таким зазорным просто взять и слинять от насущных проблем. В его случае всегда прокатывало. Преподносить себя таким образом – единственный вариант как не подохнуть. Если правде смотреть в лицо – теряется как таковой смысл жить, однако разница «до» и «после» всё-таки есть. По крайне мере была.
Кай мгновенно учуял нотки трусливого побега коими сам грешил чуть ли не каждый раз. Тесные, неловкие ужимки. Пугливые до чёртиков глаза. Стоило разлучиться немного в сторону – трепетно сжал продрогшую насквозь ладонь. Нежно обнял за плечи. Попытался согреть. С рассказчицы взгляд больше не спадал. Обоюдное понимание того, к чему в итоге всё может привести.
Мира промолчала. Тоскливо, но крайне обнадёживающее, посмотрела в ответ. Стало гораздо уютнее. Преодолевая себя, постепенно послышались слова:
– (Стыдливо) Знаешь… он… он не такой жестокий, как ты мог подумать… Он справедливый, просто… Просто не умеет. Не хочет. Не желает прощать, даже своих детей. (Обидчиво) И ладно бы за дело. Так нет же. Может за обыкновенную глупость, сорваться на родных. За это – обиднее всего. Без… вины виноватый… Я прекрасно понимаю, что с годами расшатывается психика. Возраст. Обязанности. Риск… Паскудное дело издеваться над своими. Монстр в человеческом обличи… Моральный… урод… (Жалостливо) Мне искренне жаль, что тебе… приходиться выслушивать моё жалкое нытьё о прошлом, но оно… давит. Мучает меня. Терзает. Угнетает. Мне даже сейчас не ясно, когда весь этот бред закончится. Когда уже, наконец, прекратится этот дурацкий сон. Мне страшно… Страшно. Как… никогда.
Блекло-серый цвет озарил верхний покров отнюдь не скромного платья.
– (Растеряно) Я… Я… Я помогу… Я-я-я…
– Кай, прошу, дай мне сейчас выговориться, иначе, я…
Прервав собственную мысль, лёгкая пауза затронула другой монолог.
– …Тебе… и вправду может показаться странным, но-о-о… только мой отец способен вернуть меня обратно домой, но… Я не хочу одна возвращаться к нему! Не хочу! Я слишком тогда… провинилась… – голос интонационно стих. – Три года уже прошло, а выхода как нет, так и не было.
Ногти впились в его кожу. Мира выкрикнула чуть ли не в полную силу:
– (Рьяно) Поклянись!! – выпучила глаза. – Поклянись, что никому, никогда, ничего не расскажешь!! Поклянись!! Поклянись!!
Она так сдавила костяшки ладони, что Кай сам чуть от боли не выкрикнул.
– (Сдержанно) Да, да… Хорошо…
– Поклянись!!
– (Быстро) Клянусь, клянусь!
Руку отпустили. Стало чуточку легче, но не на много. По крайней мере ей. Взгляд безжизненно сверлил пешеходную дорожку.
– (Нервно) Я… я-я-я сделала кое-что… не хорошее в своё время. Я же не хотела. Серьёзно не хотела, но он же обещал мне… Обещал! Мой отец, он… Он – обещал… Обещал, что после смерти матери, никогда, никогда больше