была поднята на ноги и на голову одновременно. Выходные отменены. Сон отменен. Потому что было лишь два дня.
Скунсы перехватили программу меморизатора. Что это значило – было понятно даже младенцу. Это значило, что через пару дней, когда они построят меморизатор, оружие Экваторианцев будет воспроизведено в памяти, сооружено и применено. Вот и всё, что это значило. Это значило конец мира. Апокалипсис. Судный день.
Лиза, переодевшаяся к тому времени в серый непарадный костюм офицера, шла в другую часть базы по тридцатиметровому надземному стеклянному переходу к тому, кого ей охарактеризовали как «забавного, немного сумасшедшего старика». На той стороне, в нескольких метрах от стекла, едва видимо, как мыльный пузырь, переливалось силовое поле, окружавшее станцию.
Поле защитит от осколков и ракет, подумала Лиза. Но защитит ли оно от человека, собирающегося совершить зло против другого живого существа? Нет… Поле не сможет. Есть в мире лишь одна защита от враждебного намерения и безразличия – это другой человек, человек с любовью в сердце и ясной логикой в уме.
На металлической, под старину двери профессора висела табличка «Входите!». Лиза постучалась и тихонько приотворила дверь.
– Профессор? Это Лиза, которая… которая Ментор.
– А-а! Входите, барышня!
Барнс оказался и правда немолод. На его испещренной старческими коричневыми пятнами голове совсем не было волос, но улыбка вполлица снимала с него лет тридцать. Он встал из-за стола, на котором сидел за небольшим мерцающим мониторчиком, и радушно распахнул руки:
– Добро пожаловать в жилище старого отшельника, дорогая!
Лиза тоже улыбнулась и козырнула ему.
– Вы здесь не очень давно, сэр? При моем прежнем присутствии на базе Вас еще не было на посту.
– Как Вы правы, как Вы правы, многоуважаемая Лиза! Восьмой год я сменяю на посту социолога моего предшественника. А почему, позвольте спросить? А потому что, многоуважаемая, не каждый в силах помочь пяти тысячам персонала в одиночку. Но что это я? Садитесь, дорогая.
Лиза присела на такой же старый, как и сам профессор, стул, покрытый тряпочкой с неясным желто-зеленым узором. Она чувствовала себя легко и по-домашнему в берлоге этого добродушного неуклюжего медведя.
– Я насчет проведения тестов. Вы знаете, о каких тестах идет речь, сэр?
– Как не знать, барышня! Сорок лет преподавания в Гарвардском колледже рассказали мне всё о тестах, многоуважаемая! Сорок лет обучения у своих же учеников рассказали мне очень многое. Вы представить себе не можете, дорогая, насколько многому наставнику нужно научиться у своего ученика. Учителя приходят работать в школы – хорошо ли они подготовлены для такого чарующего действа, как отправление новой личности в мир, где каждый норовит урвать кусок пожирнее? Вот такие дела, барышня. А как с этим у вас,