обсуждает с Толяном детали завтрашнего сборища у Соколова – там должно быть людно, но по-домашнему, все свои. Потом он уезжает, а мы идем гулять на набережную.
Пермь – город симпатичный, но мне пока не понятный. Меня завораживают огромная мощная Кама и раскинувшееся над домами просторное, бледное северное небо. Нравятся сосновые леса рядом с городом, они похожи на мои родные, подмосковные. Но не удается уловить гармонию в чередовании домов, в строении улиц, не получается почувствовать стиль города. Возможно, просто не хватило времени. За несколько поездок сюда я успела сложить всего несколько картинок здешней жизни. Улицы в центре, где в детстве жил и учился Сережка, его любимые места, его друзья – удивительно сплоченный класс, дружат всю жизнь. Моего тут ничего нет. Меня в Перми всегда водят за ручку и в соответствии с чужим расписанием. Единственное, что сделала по своей инициативе – прошлась по местам из «Доктора Живаго», сходила в оперу и в Дягилевский дом. А еще отыскала свой символ в пермском зодиаке. Я оказалась Стрекозой – то есть существом, которое летом летает, а на зиму превращается в человека. Девушка, которая продавала мне кулон, сказала, что Стрекозы индивидуалисты и одиночки, они постоянно меняются, мечтая при этом о стабильности. Забавно, что символом Сережи в пермском зодиаке оказался Бобр. Труженик и опора для близких, который не понимает чужих эмоциональных порывов. Не могу сказать, что верю в астрологию, но точность наших портретов меня впечатлила. Сережка, как и положено Бобру, скептически хмыкнул в ответ на мои восторги, но купил мне кулон со Стрекозой, хотя я и пыталась отказаться. Я надеваю свою Стрекозу, когда нуждаюсь в оправдании своих метаний. То есть часто.
Мы шагаем по набережной, взявшись за руки, и Сережа, как обычно, молчит. А я думаю об образах детства, которые следуют за нами, куда бы мы ни направились. Мы не выбираем семьи и места, в которых появляемся на свет. И вот один человек рождается и растет в огромном городе, где такси обгоняют троллейбусы и даже самые древние старушки, собираясь в булочную, красят губы и делают прически. Другой с детства видит вокруг себя сонный купеческий городок, в котором уже лет сто не случалось ничего значительного: с каменными торговыми рядами, быстрой нарядной речкой и главной достопримечательностью – зданием вокзала или городской администрации. Третий подрастает в маленьком таежном поселке в забытом Богом углу, ездит в школу на грузовике за пять километров и вечерами, сделав уроки, убирает за коровами. Или за коровами утром убирают?
В какой-то момент все трое уже взрослые и встречаются, скажем, на работе – конечно, в Москве. Они примерно одинаково одеты, одинаково говорят, обсуждая «проекты», «эффективность» и «инновации», одинаково обставляют свои тесные квартирки в мегаполисе и даже одинаково отдыхают. Им недосуг, а может быть, неловко вспоминать свое нестоличное происхождение, да и зачем о нем вспоминать?.. Но всю жизнь эти одинаковые с виду люди смотрят непохожие сны. В их персональных кинотеатрах крутят разные фильмы: про резной белый кремль над спокойной