машину?
– Разум не сразу способен принять смерть тела, отгораживаясь от этого непреклонного факта разными психологическими защитами. Но потом они обычно спадают. Как правило, они только день-два после смерти могут физически взаимодействовать с миром, пока до конца не осознали, что случилось. Могут, например, пойти по привычке готовить, открывают газ, но пугаются огня. Он их как будто отрезвляет, напоминает о свете, в который они должны вернуться. Поэтому открытый газ часто остаётся незакрытым. Правда, есть и шикарные исключения, которым плевать, куда они там должны вернуться – если свету что-то нужно пусть сам приходит, побазарим по душам. Можем и один на один выйти.
– Как раз знаю одно такое исключение.
– Надо же.
Заря почём зря увядала, растворялась иллюзией ночи, банальностью отсутствия света. Восток хмелел, разгораясь. Гасла последняя звезда.
– А твой друг Лёха упомянул о сгоревшей машине, это он тот случай с Алексом той зимой имел в виду?
– Нет, мы раньше гоняли тачки, он находил, а я с Евгеном пригонял. Коди всё по документам ровно делал. Лёха сбывал. Ну там, с Приморья в основном поток шёл, с юга иногда, но и из других городов и весей бывало. Вот одна из заказанных и сгорела.
– Последняя, значит, которую Курьер спалил, третья по счёту была? Многовато.
– Четвёртая. Да это просто знак о смене жизненного цикла. С одной стороны. После первой начал более активно заниматься медиумными делами, после второй завязал с перегонкой тачек и всяким околокриминальным движем, после третьей начал получать ответы на давно мучающие вопросы. Вопрос, что значит номер четыре.
– Может, плохой цикл завершился. И всё пойдёт на лад. А с другой стороны?
– Вторая была, скажем так, с очень дурной энергетикой. Всякий, кто садился за руль, умирал в течение полугода. И таких было уже пятеро. Сильное проклятие на ней висело. Я только к ней подошёл, сразу почувствовал. Евгена на поезд определил, а сам заночевал в отеле. Утром прихожу на парковку – там пепел.
– Может, это и к лучшему.
– Это умеренный оптимизм?
– Он самый.
– Может, так. Обычно жизнь идёт восьмилетними циклами. И с тех пор как всё началось, в следующем году пройдёт два полных цикла. Так что история близка к завершению.
– Мой нумеролог мне говорила, что цикл девятилетний. Но я надеюсь, что близка к завершению не твоя история. Надеюсь, не наша.
– Я тоже. Ладно. Надо ехать спать. Хотя мои циркадные ритмы молчат об этом, но мне сегодня на работу к девяти. Надо иногда на стройке появляться, чтобы поспать в бытовке. Приходи завтра на крышу. Встретили рассвет, проводим и закат.
Алёна тепло улыбнулась, впервые осознав две банальные истины: а) световой день зажат между рассветом и закатом, б) мир каждый день начинается заново.
– Договорились. Поехали, отвезу тебя домой. И буду приставать в пошлой темноте подъезда.
– Это заявка