м саду хвастались тем, что они ели арбуз и слушая их мне тоже захотелось. Я рассказала об этом родителям и пару дней уговаривала купить арбуз, но они не хотели, говорили, что арбузы сейчас ещё не зрелые и лучше не брать.
Но я добилась своего. Закатила истерику настолько сильную, что мне пообещали купить арбуз на следующий день, но при условии, что я съем его одна. Я была обжорой и легко согласилась.
На следующий день, в пятницу, папа принёс арбуз. Я помню это хорошо, потому что на следующий день мне не надо было идти в садик, это была одна из причин почему я согласилась. Арбуз был не большим. Его корочка была насыщенно зелёной. Мама помыла его и нарезала долями. Я принялась есть.
За один вечер я одолела чуть более половины арбуза. Я вставала, ходила, немного освобождалось места в желудке и вновь садилась за еду. Но за один вечер мне так и не удалось его съесть, что означало, что спор я проиграла, и должна была течение недели убирать за собой постель и мыть посуду.
Когда я ложилась спать, я думала, что доем арбуз на следующий день. Но немного ошиблась.
Проснулась рано утром от того, что мне стало плохо. Меня тошнило. Я встала, у меня закружилась голова, покачиваясь подошла к маме, растолкала её, сказала, что меня тошнит и меня вырвало на кровать. Мама немедленно проснулась и разбудила папу. Мне дали тазик, так как меня рвало без остановки. Мне давали пить и тут же вода фонтаном выходила из меня.
Да, было плохо и не приятно.
Вскоре мне стало чуть полегче, и я вроде уснула, но сквозь сон услышала, как мама пошла к соседям, а папа остался со мной. Он сидел рядом, я чувствовала, как он медленно гладил меня по спине. От этого мне было не так страшно.
Вернувшись, мама сказала, что вызвала врачей. Мне вновь стало плохо. Родители кружились, я едва могла разлепить глаза, было очень плохи и от каждого прикосновения или толчка тошнило, но чувствовала, что они рядом со мной и пытаются сделать всё, чтобы помочь мне. Я начала жалеть о споре и проклинала оставшийся кусок арбуза в холодильнике.
Спустя какое-то время приехали врачи от чего я проснулась и продолжала лежать с закрытыми глазами, слушая разговор и периодически мычала. Я чувствовала, как они меня смотрят, трогают живот от чего мне стало только хуже. Я услышала, слово «госпитализация» и мама всхлипнула, папа что-то промычал. Она согласилась и начала собирать вещи. Я вновь уснула.
Помню проснулась от того, как меня подняли на руки. Это был папа, только он мог так аккуратно меня поднять и нести. Я почувствовала, как меня положили на что-то не твёрдое. Повернули голову на бок. Я услышала, как мама поднялась. Она взяла меня за руку. Я провалилась в небытие.
Я проснулась от того, что машина остановилась. Меня кто-то затряс.
–Эй, вставай, мы приехали.
Я попыталась открыть глаза, далось это с трудом, но разлепила их. Я огляделась. В машине были два странных доктора в серых халатах, их лица были какие-то странные, незапоминающиеся, обычные. Я привстала, чтобы найти маму, я была уверена, что она поехала со мной. Может мне показалось, подумала я. У ног я заметила, как стояли пакеты с одеждой.
–Вставай, давай, – сказал второй доктор, безэмоциональным голосом. Я села на носилках, это далось мне это достаточно легко, словно я сбросила весь вес тела, но слабость ещё присутствовала. Открылась со скрипом дверь и предо мной предстала старая медсестра, одетая в серый потрёпанный халат, а на голове у неё был колпак. Взгляд уставший, она смотрела больше сквозь меня, чем на меня.
–Ну, чего сидишь? – обратилась она ко мне, – Выходи, давай, – голос у неё был сиплый, грубый. Я насторожилась. Насколько мне позволял обзор машины, я осмотрела улицу. Было видно только здание, старое, кирпичное, обшарпанное и немного двор. Я проглотила слюну, меня немного тошнило, но не так сильно, как дома. Я попыталась слезть с носилок в машине, но получилась у меня плохо, из-за слабости и меня ещё продолжало потряхивать от страха. Я пару раз выкарабкиваясь, раскачалась и падала на спину. Кое-как выбравшись из ловушки, я взяла два пакета с вещами и думала, как бы спуститься – прыгать высоко, а ступенек не было.
– У меня нет времени с тобой тут в гляделки играть! Прыгай! – она подала мне руку. – Ну, давай, живее! – Я протянула ладонь и взяла её за морщинистую и шершавую руку. Она была холодной, хотя на дворе стояло жаркое лето, которое било все рекорды за последние десять лет. Видимо, почувствовав мой страх, она потянула меня на себя, мне пришлось сделала шаг вперёд и спрыгнуть. Не очень удачно приземлилась, подвернула правую ногу, едва удержав равновесие, выпрямилась. Один из докторов спрыгнул за мной и пошёл внутрь здания с бумагами, второй захлопнул двери буханки. Машина уехала. Я проводила машину взглядом, увидела, как ворота больницы закрылись, когда машина уехала. Забор был из тонких и высоких прутьев, но ширина между ними была такая узкая, что не пролезть даже ребёнку.
–Чего рот раззявила, или тебе стало лучше? – медсестра схватила меня за руку и потащила внутрь здания. Я была обескуражена, не знала, что делать и что говорить. Но всё решили за меня, она схватила за руку и повела внутрь. Я спотыкалась на каждой кочке, она меня больше тащила, чем я