отвернулась, взяла банку и резиновую трубочку.
–Нет. Но ты проблюёшься.
–Но меня и так тошнит.
–Во-от, выпьешь его и тебя не будет тошнить. Пей!
Она подошла ко мне ближе, и держа в одной руке трубку со склянкой, другой пододвинула к моему рту кружку, чтобы я выпила.
–Да хоть глоток сделай!
Я поджала губы, отказываясь пить.
–Можно мне домой?
–Пей, я сказала!
–Мне лучше! Можно мне домой, к маме и папе? – заплакала я.
–Выпьешь и сразу пойдёшь к ним домой!
–Нет! – я отодвинула кружку подальше ото рта. – Ворота закрыты, меня не выпустят. – мне почему-то врезалось в память эти ворота. Они были высокие, выше, чем в детском саду, и какие-то не приступные. Словно они охраняли от кого-то или чего-то.
–Я попрошу, чтобы открыли! – повысила голос медсестра, терпение её заканчивалось. Она смотрела на меня устало, словно ей всё это надоело. Мне даже показалось, что ещё секунда и она выбьет кружку у меня из рук на пол и уйдёт. Я перевела взгляд на колпак. Он стоял, а из-под него выбилось пара седых прядей. Мне отчего-то стало её жаль. Я была готова сдаться и выпить эту странную. Она положила руки на бока.
–Так, – тон голоса был тихим, но ультимативным, – или ты сейчас пьёшь это сама, либо я тебя заставлю это выпить.
Я поджала губы, мысленно готовясь выпить что-то розовое.
–Хорошо, – сказала я, слёзы продолжали течь.
Мне понадобилось сделать усилие над собой, чтобы выпить всю кружку за один раз. На вкус было горько и мерзко. Как только я допила, отбросила кружку в сторону, так как меня тут же вырвало в таз. Она упала с грохотом на пол. Немного попало на одежду, я расстроилась. Ведь это была одежда из дома. Она пахла домом, а не хлоркой и какой-то стерильностью. Придётся её стирать и она потеряет запах дома, мамы и папы.
–Молодец, – медсестра похлопала меня по голове и забрала таз, переливая его содержимое в склянку
Я почувствовала, как меня вновь начало тошнить. Подкатило к горлу. Я не сдержалась и выплюнула всё на пол. Она обернулась. Милость сменилась гневом. – А сказать не могла?! Я бы ещё один таз дала!
Но на её слова я ещё раз попыталась испачкал пол. Успела испачкать не всё, она подставила таз, и большая часть попала в него. Когда желудок был окончательно пуст, а я опустошена морально, ко мне пришло осознание, что никуда меня не выпустят. Она уложила на бок на кушетку и приказала так лежать, а сама ушла, закрыв меня в комнате. Я вновь заплакала. Мне хотелось домой. Я начала звать маму и папу, глупо полагая, что они меня услышать и сейчас же примчатся за мной и заберут домой.
Меня вновь начало тошнить. В комнате было жарко, путь и была открыта форточка, но она не справлялась, запах рвотных масс и хлорки смешался и был тошнотворен. Утерев слёзы, я старалась дышать ртом или носом через раз, чтобы ещё сильнее не запачкать пол. До тазиков я бы не дотянулась, мне необходимо было пройти «озеро», созданное мною же. Я зажмурилась и уткнулась в кушетку, решила перебить запахом резины. Он был приятнее.
Вдруг,