тихо. И пусто. Не врачей, не других медсестёр, ни детей. Я лежала ранее в другой больнице, так там, меня ещё не завели в отделение, а уже были слышны детские крики и ходил персонал больницы с разными пакетами, железными коробками и прочим.
Меня подвели к двери в конце коридора. Медсестра достала из кармана небольшую связку ключей и перебрав, нашла нужный ключ и открыла дверь. Это была дверь в общую палату.
–Заходи, – сказала медсестра, но видя, что я не спешу, подтолкнула. Я неуверенно вошла, всё так же сжимая пакеты с одеждой в руках. Она последовала за мной и закрыла дверь на ключ, убрав связку в карман халата.
Большая комната была разделена на восемь блоков, перегородками служили бетонные стены, высотой метра два, не доходящие до потолка. В каждом блоке стояло по две металлических кровати, на которых были свёрнуты матрасы, и по две тумбочки. Слева от меня блок был занят и два блока справа были заняты детьми. Они играли, рисовали, не обращая на меня внимания. Выглядели дети вполне здоровыми. Всего было трое мальчиков от 6 до 8 лет и две девочки такого же возраста.
– Вот, – медсестра указала на пустую кабинку в середине комнаты. – Это твоё спальное место. Постельное сейчас принесу. Располагайся.
Она ушла, всё так же отперев дверь ключом из связки и заперев нас снаружи. Дети продолжали играть между собой, словно меня здесь нет. Немного постояв, я пошла к спальному месту. Я встала на против кровати. Выглядела она старой и ржавой, было страшно на неё сесть.
А вдруг она сломается подо мной, и я провалюсь? А вдруг я сяду на середину, она проломиться, и я окажусь в капкане и не смогу выбраться?
Поэтому чтобы обезопасить себя, толкнула её коленкой. Она проскрипела, не развалилась, тогда я более спокойно расстелила матрас, села. Кровать вновь скрипнула. Жёсткая, даже матрас не помог.
Минут через десять, а может и дольше, вновь появилась медсестра и принесла мне постельное, кинув на матрас сказала, что есть мне сегодня запрещено, только пить и закончив меня инструктировать, я вяло кивнула, она ушла.
Застелив кое-как постель, и разложив вещи в тумбочке, захотелось переодеться в чистое, но ни занавески, чтобы закрыться, ни иной комнаты не было. Тогда я натянула топик как можно ниже и переодела бриджи на пижамные штаны, а затем переодела вверх, обернувшись спиной. Грязную одежду свернула и убрала в тумбочку, решила позже постирать.
Легла, стало легче, голова меньше кружилась. Стало жарко. Старая тюль, какую я видела у бабушки в спальне, пропускала солнце и кружевом тень отражалась на полу. Тут он был покрыт линолеумом, но и тот был обветшалым, весь в царапинах и дырках, местами был пробит гвоздями и металлическими пластинами.
Я свернулась калачиком, чтобы успокоиться, но быстро стало жарко и раскрылась, раскинув руки и ноги, насколько позволяла кровать. У меня была слабость, усталость, немного тошнило, хотелось спать. Я подумала о маме с папой. Где они сейчас? Тот врач, что вышел с документами и пошёл куда-то, что он делал? Я пошевелила пальцами на