бы ещё волю Мирчи привязать к своей? Она задумалась. Всякими приворотами обычно занималась шувани, но к старой Раде Чарген не пойдёт – слишком опасно. Сестра Зурала всё–таки. Не станет она жалеть какую–то девку. А если заметит чужую ворожбу, что тогда? Не сживёт ли она со свету Чарген?
От этих мыслей стало и дико, и больно. Пришлось спрятаться в шатёр, забившись в укромное место. Здесь её не потревожат понапрасну. Чарген взглянула на богатые подарки и помотала головой. Ай лихо её судьба–злодейка провела! Вот тебе и свобода, и золото – бери, греби руками, только забудь про сердце, не позволяй буйной крови кипеть внутри и взрываться, коль на то не будет мужниного позволения.
Чарген не выдержала и тихо заплакала. Пропала она так, как пропадали породистые жеребцы, которые стояли в барских дворах потехи ради. Не будет ей ни покоя, ни радости с этих пор. И как только смириться? А ведь хочется – до зуда хочется – кинуться в лес сквозь овраги, найти там болото и утонуть в топях.
Единственное, что удерживало её от страшного – взгляд Мирчи. Хоть бы раз увидеть очи, пылающие зеленью! И только тогда можно будет убиваться.
4.
Останавливаться надолго возле Осколки, богами забытой деревни, Зурал не собирался. Куда больше собственной свадьбы его беспокоила приближающаяся зима. Из–за слякоти на дорогах колёса кибиток постоянно вязли, и табор передвигался медленнее обычного. Это очень не нравилось Зуралу – ему хотелось успеть до первых заморозков, дойти до тёплого приморского городка и затаиться там до весны.
Да и девки таборные уже недобро хмыкали. Они по зиме обычно сбегали в города, где пели о нелёгкой доле и собирали немало монет. Понятное дело, что их одних барон никуда не отпускал – только под присмотром Луйко. Если хотя бы одна понесёт или пропадёт, как Зухра в прошлом году, он спустит шкуру и с Луйко, и с семьи девки. Табор страшился баронского гнева, поэтому обычно всё проходило гладко.
К слову, о Луйко. Он часто вертелся возле Зурала ещё с мальчишества. Неплохой малый, рукастый, славный, но до Мирчи ему было далеко, хотя последний был младше Луйко лет на десять. Зурал надеялся, что он станет верным другом сыну. Может, именно Луйко в будущем сможет сдержать буйный нрав Мирчи?
Зурал пригладил седые волосы и задумался. Зима обещала быть лютой, с колючими метелями и жуткими морозами. Уже вон начинались проливные дожди, от которых не спрячешься среди чистого поля. Потому–то табор и встал возле перелеска, чтобы отпраздновать свадьбу, а на рассвете двинуться дальше.
Самых красивых и голосистых девок мигом отправили в Осколку – гадать, петь, воровать – в общем, добывать пищу. В том не было ничего сложного: стоило прицепиться к какой–нибудь заплаканной девке, рассказать ей про свекровь–жабу, про недоброго мужа, про строгих родителей и про ребёнка, который наверняка получится статным, храбрым и умелым. Такие находились в каждой деревеньке, по штук десять. Зурал усмехался, глядя, как молодицы возвращались с мешками и хвастались дарами, голося на весь табор.
А