президент Ассоциации рад приветствовать ее новых членов. – Он посмотрел на отца и Виллема. – Надеюсь, вы составите мне компанию вечерком, чтобы пропустить по стаканчику джина и выкурить по сигаре. Что же касается вас, – Элиза почувствовала, как вздрогнула мать, – я попрошу Айрис представить вас «Дамскому кругу». Это отличный способ познакомиться с другими жёнами залива. – Пока они оглядывали это унылое место, Элиза безуспешно пыталась понять выражение на лице матери. Неужели они правда думали, что здесь можно разбогатеть? Элиза перевела взгляд на отца. Он на неё не смотрел.
Больше всего их угнетало невыносимое пекло. Они оказались в ловушке этого безжалостного солнца. В те первые несколько недель она просто обливалась потом. Просыпаясь, обнаруживала, что ее ночная рубашка промокла насквозь. Когда Элиза ее стирала, ночнушка становилась цвета старой ржавчины. Вскоре все вещи начали гнить. Как перерезанные кровеносные сосуды, расползалась плесень, прячась по углам. И ко всему прочему появились моль и мокрицы. Прошло немного времени, и всё, что напоминало ей о доме, было уничтожено. За стенами дома свирепые слепни прокусывали кожу через одежду, оставляя шрамы размером с яйцо. Из кустов вылетали всевозможные птицы, а клещи, прятавшиеся в траве, вгрызались в нежную кожу. Они разбухали, напиваясь ее крови, пока Томас не показал ей, как поджигать их спичками.
Она никогда не видела ничего похожего на Баннин-Бей. Элиза всегда представляла себе остальной мир таким же, как Лондон. Но здесь скалы, вода, воздух – все было таким кричаще ярким! Разве деревьям невдомек, что они должны быть зелёными и сочными? Вместо этого они были бесформенными, с облупившейся корой, похожей на старые портянки. Хлынувший дождь застал ее врасплох: он настойчиво барабанил по стенам и крыше, а громыхало так громко, что звук отдавался в челюсти. Кухня кишела неведомыми тварями. Наглые гекконы застывали, не мигая; под ногами хрустели тараканы. Пауки в ее спальне плели паутину, и по утрам Элиза просыпалась от того, что сверчки замолкали в их хватке.
Однажды на берегу она встретила девушку, Лору Мин. Элизе показалось, что та похожа на воробья, скачущего по пустырю.
– Привет, птичка, – робко окликнула ее Элиза, и девочка улыбнулась, посмотрев на неё.
Мин была дочерью шотландской медсестры и китайского старателя, бросившего работу на золотых приисках. Когда умерла его жена, Се Хун Йен с маленькой дочерью на руках добрался до Баннина. В каждом городе, в который они приезжали, он говорил ей: «Нет. В следующем будет лучше». Так они и путешествовали, пока не оказались в этом месте, почти на краю земли. Он нашёл работу переводчика в Ассоциации, но когда спустя шесть лет тоже скончался, вместе с жизнью забрал и безопасность Мин. Будучи дочерью старателя, Мин была умной, гордой и сообразительной, но кровь, намешанная в ней, ограничивала ее возможности рабочими бараками на окраине города.
В те далекие дни Баннин, как костлявое, ощетинившееся животное, кишел самым разным сбродом: англичане, немцы, американцы и голландцы; переселенцы,