в голове несколько убийственных фраз, которые точно должны были выстрелить, и вышла на кухню.
Катя собиралась рассказать маме насколько та – взрослая женщина – неадекватно воспринимает реальность. Что розовые пони не скачут по радужному небосклону. Хотела рассказать про личные границы взрослой дочери. Про то, что нет смысла стучаться в дверь, если ты в неё уже почти вошла. Про свободу и воздух, которого ей так не хватает.
Но из всего этого она успела только шорты надеть.
Дальше произошла какая-то ерунда и ей резко расхотелось что-то говорить.
Маму стало жалко. Она замотанная, уставшая, носилась с этими своими коробками, впопыхах заворачивала каждую игрушку в льняную тряпочку, чтобы не переколотить в дороге, попутно кормила кота и уговаривала его не скучать до понедельника.
Катя увидела эту сцену, стоя в дверях своей комнаты, и передумала. Ей стало жалко не только себя, но и их обеих.
Поэтому она зашла обратно в комнату, молча положила в рюкзак джинсы, пару однотонных футболок и любимую пижаму. А вот шорты снять забыла.
Пока Катя вспоминала своё утро, парни пришли в себя и начали отпускать едкие комментарии. Проскочить мимо не удалось.
– А кто это у нас такой аппетитный сегодня? – нараспев затянул первый попугай.
– Сколько ты за них отдала, красотка? Мы дадим больше, если ты их снимешь, – просипел, дыхнув в лицо перегаром, второй.
Близнецы перегородили ей дорогу, подойдя вплотную.
Катя согнулась под тяжестью ноши, лихорадочно соображая, что им ответить. А Валерка тем временем, оценив её наряд сзади, подходил к ней всё ближе и уже дышал в шею.
Еще немного и она окажется зажатой в тиски мерзкими потными вонючими придурками.
Прямо у себя перед лицом она увидела одинаковые гнойники на висках близнецов, их лоснящиеся подбородки, усеянные чёрными точками, и жиденькие бородёнки.
Катя попробовала дёрнуться, но близнецы схватили её за бока так сильно сдавив ребра, что она не смогла вздохнуть.
В нос ударил запах мочи. Будто они вообще никогда не мылись.
Прошла целая вечность перед тем, как она решила дёрнуться ещё раз. Ей казалось, что сейчас вся накопившаяся в ней злость выплеснется наружу. Выльется самой отборной бранью, и Катя ударит одного из них так, что все трое надолго забудут о её существовании.
Она думала, что в ней бушует ярость. Но на поверку оказалось, что у неё от страха и напряжения подрагивает нижняя губа. Ноги подкосились, во рту пересохло, а язык стал ватным.
Валерка часто дышал ей в шею чем-то прокисшим, когда железная дверь подъезда резко распахнулась и на крыльцо с ликующим видом выпорхнула мама.
После того, как ей удавалось кому-нибудь помочь, она обычно становилась непропорционально жизнерадостной и цветущей.
– О, мальчики! Привет!
– Здрасьте, – процедил сквозь зубы Валерка и цыркнул слюной.
– Какое солнце сегодня чудесное! Чего не купаетесь? – мама окинула взглядом парней. – На карьере вода тёплая.
Валерка