Истон, пожав плечами, – все думают, что я такой же, как братья.
Это предположение мне понятно. Истон на этой кухне казался не тем мальчиком, что убедил меня забраться в школу или украл мороженое, а выглядел так же.
– Все в порядке. Ты ничего мне не должна. Не нравлюсь так не нравлюсь.
Но он ошибался – Истон мне нравился. Мы вышли с едой на улицу и устроились на террасе. Ели с бумажных тарелок, которые постепенно промокали, и смотрели на гостей, которые усеяли двор подобно чернильным пятнам на бумаге.
– У вас всегда так много народу? – спросила я.
– Ага, – ответил он с набитым ртом.
Я зажмурилась и попыталась представить всех у нас во дворе. Это оказалось невозможно. Им просто не хватило бы места. Но у Олбри жизнь казалась безграничной. Она выплескивалась из дома и затапливала мягкую траву, что оттесняла озеро. Воздух наполнялся музыкой и смехом, и бриз с воды уносил их в неизведанные края.
Я словно оказалась на другой планете, в мире, где прежде не бывала, – безмятежном и радостном… пока я не услышала крики.
Около дома стояла мама. Ее волосы были пожелтевшими, с рваными от краски и лака концами. Она носила дешевую одежду как дизайнерскую. Стразы на карманах джинсов, черная блузка ей явно мала. Я на мгновение застыла от восхищения, ведь моя мать была красива иной красотой, нежели все вокруг.
Я заметила потрясенно приподнятые брови, рты, застывшие в форме буквы «о». Они видели Анну Трумэн не так, как я.
Сэндри пересекла двор уверенными спокойными шагами с единственной целью.
– Кто это? – спросил Истон у братьев.
– Анна, пожалуйста, – услышала я слова Сэндри.
Взгляд мамы был тяжелым, а лицо – красным, словно мама Истона сотворила что-то ужасное.
– Ты совсем обнаглела?
– Анна, это всего лишь трапеза, – голос Сэндри звучал разумно и взвешенно. И в этом заключалась ее ошибка. – Эллис здесь весело. Разреши ей остаться.
– Ага, трапеза. – Моя мать выплевывала слова, словно яд. – Эллис! – позвала она меня, и я отшатнулась.
Моя мать устроила очередную сцену.
Сэндри пыталась спасти ситуацию, которая стремительно развивалась.
– Тру не стал бы…
– Даже не начинай это дерьмо, Сэндри. Ты не имеешь никакого права так со мной разговаривать только потому, что вы с Тру когда-то были близки.
Я встала. Вместе со мной поднялся и Истон.
Сэндри не казалась обиженной или рассерженной, просто уставшей.
– Анна, я не пытаюсь…
– Я не хочу, чтобы ты общалась с Эллис, – усмехнулась моя мать. – Не хочу, чтобы ей промывали мозги культом.
Терпению Сэндри пришел конец – она выпрямилась и стиснула зубы.
– Тогда, надеюсь, в следующий раз, когда у Тру будут проблемы, ты сама его и вытащишь, – сказала она. – Не хочешь, чтобы я общалась с твоей девочкой? Так удели ей достаточно времени, позаботься о ней сама.
Я сделала шаг вперед, и Истон положил ладонь мне на руку. У него на лице отразилось замешательство, мне было ненавистно смущение, которое на меня нахлынуло. Я снова шагнула вперед, Истон меня придержал,