покосилась на Илью Максимовича. Тот сидел, уставившись в герб, висящий позади Ирины, но, кажется, на его лице промелькнула тень досады.
– Ладно, раз вы не видели, как она заходила в дом, может, заметили, как она снова вышла? – задал Синяев вполне логичный вопрос, поэтому Ирина не стала его одергивать.
– Нет, больше я ничего не видела.
– То есть вы хотите сказать, что Чернова, по сути, приехала домой и бесследно исчезла где-то на пути в квартиру?
Тут Чернов наконец не выдержал и поднял руку:
– Разрешите?
– Слушаю вас, Илья Максимович.
– Естественно, жена приехала домой, иначе как машина оказалась бы в гараже?
«И то правда», – подумала Ирина.
– В свое время милиционеры выяснили все эти обстоятельства, – продолжал Чернов. – И я, честно говоря, не совсем понимаю, почему вы из гражданского процесса пытаетесь устроить кружок юных следопытов.
Ирина почувствовала, что краснеет. Замечание было, конечно, хамским, но не сказать, чтоб совсем уж неуместным.
– Илья Максимович, попрошу вас в этом зале воздержаться от оценочных суждений, – процедила она.
– Извините. Только это для меня до сих пор больная тема… Все эти годы думать, что Аврора не дошла до дома всего несколько метров…
Чернов потупился, прижал к груди стиснутые ладони, тяжело вздохнул, а после уставился в окно. Вышло технично, но неубедительно, Станиславский нашел бы, что сказать этому старательному, но бездарному актеру.
Пришло время удалиться для принятия решения.
– Нет, товарищи, говорите что хотите, но что он ее грохнул, ясно как день! – вскричал Синяев, едва переступив порог совещательной комнаты.
– Ясно или не ясно, а об этом никто нас не спрашивает. – После процесса Ирина тоже была в этом твердо убеждена, но ей хотелось поскорее домой, обиходить семью и лечь в кроватку, а не сливаться с заседателем в дедуктивном экстазе, который все равно ни к чему не приведет.
– Слушайте, ну вы же видели эту рожу!
– Что поделать, таким уж создала его природа.
– При чем тут природа? – фыркнул Синяев. – Он же, по сути, любимую супругу сейчас хоронил, а ни один мускул не дрогнул! Сидел как на партсобрании!
Ирина нехотя кивнула:
– Ну да… Но вы учтите, люди разные есть, и свои чувства выражают тоже по-разному.
– И сын не пришел, – тихо заметила Олеся Михайловна. – Хотя событие такое…
– Многие не выносят бюрократической суеты, – вздохнула Ирина. – Существуют даже такие граждане, которые исполняют откровенно неправомочные решения, лишь бы только не судиться и не спорить.
– Ну сейчас случай особый, все же признать мать умершей – это тебе не лишний счет за электричество оплатить, – вздохнула Олеся Михайловна. – Хороший сын мог бы и переступить свои фобии, чтобы отца поддержать.
– Да этот отец никуда вроде и не падал, – хмыкнул Синяев, – наоборот, выглядел очень даже бодрячком.
Кашлянув, Ирина притянула к себе стопку бумаги:
– Главное, все требования