такое. Мракобесие у нас получается отлично. Никто не хочет остаться один на один с Вселенной. Все прячутся за устоявшуюся повседневность. Сиюминутное заслоняет будущее. Страх парализует. Заставляет думать только о страхе.
– Я уже ничего не понимаю! – почти закричал я.
– Давай по-простому, – спокойно заговорил Лерой. – Нужно сделать дело. Авария с сотней жертв. Транспорт, энергетика. Большой спад энергопотребления. Люди радуются, какое счастье, что их там не было! Забыли про все свои беды. Заботы бросили. Стали думать по-другому. Стали пешком ходить. Дома с семьей посидели. Гормоны получили, ударную дозу. Такое дело. Не бойся. Сам все посчитай, обдумай. Внимательно все. Вопросы будут – всё помогу.
Чего-то подобного я и ожидал. Серьезное дело. Большое и опасное.
– Важно, чтобы информации было как можно больше, – Добавила Натали. – Чтобы на каждом углу об этом говорили. Что-то волнующее, леденящее кровь. Это станет кусочком большой картины.
– Потом все вместе сам увидишь, – перебил Лерой.
– Пусть обсуждают аварию, боятся техники. Пусть устраняют последствия, что угодно лишь бы не думали о будущем. Не думали, как вырваться из этого заколдованного круга. Пусть они все время думают об этом и боятся.
– Это, конечно, все просто звучит на слух. Но могут быть последствия! Меня поймают и посадят пожизненно.
– Пожизненно? Вот, сразу и выйдешь. Не бери в голову. Еще чаю?
9 (читаю книгу).
17 апреля
Плюс четыре, плюс три, ветер северо-восточный умеренный.
Евгения! Я люблю тебя! Может быть твое тело, когда потеет, пахнет неприятно, но я люблю и этот запах, потому что он – твой. Люблю все, что с тобой связано. Люблю, даже может быть запах твоей грязной одежды, лишь потому, что она – твоя. Не говоря уже о твоих руках, губах, носике… Я не подарил тебе сегодня цветов, ты это заметила и запомнила. А то, что ты пообедала на последние деньги, что у меня были, ты не оценила. А я сидел и смотрел, как ты ешь, и чудовищные спазмы скручивали мой желудок, разъедаемый слюной. Может быть, дело в денежном эквиваленте. Если бы я тебе подарил цветов на миллион, ты была бы счастлива? А если я делюсь с тобой последним, этого ты не замечаешь и не желаешь со мной разговаривать.
Поговорим, когда деньги утратят свой сакральный смысл?
Вещи, похоже, уже утратили его. Ценность вещей сомнительна. Теплая тряпка может быть совсем копеечной, но нужнее древней потрескавшейся вазы. Перчатки – ценная вещь. Куда как ценнее книги. Одеяло важнее модного пиджака. Сапоги куда желаннее туфель. Калорийность – теперь основополагающее качество пищи. Теплоизоляция. Теплотворная способность. Теплоемкость.
Совершенно ничего не можем продать. В магазин никто не заходит. Погреться немного и укрыться дот ветра с дождем? Вряд ли. Продать что-то из домашнего имущества так же не получается. Зачем сейчас кому-то мебель? Топить камин? Газонокосилка? Допустим, ее можно переделать в генератор. Но зачем электричество? Жечь бензин,