делом пострашнее, чем банда разбойников.
Хартмар поднес кружку к губам, сделал несколько глотков и плавно опустил ее на стол.
– Ходили тут слухи, что произошло несколько нападений на караваны бердских купцов, что проходили по Скалистому ущелью – давно протоптанному пути из их земель в наши края и далее в Зеленые земли через Далрий и на юг в Регд. Кто это злодейство сотворил – никто толком не знает. Никто не уцелел из тех караванов или, по крайней мере, больше никого из тех людей не видели. Но среди тамошнего народа все больше расползается слух, что виной всему наш правитель и что скоро бердский конунг вслух выскажет свои претензии, а это значит будет настоящая, большая война.
– Эвон чего делается! – воскликнул Шандал, – а на самом деле что происходит с купцами?
– Дак, кто же это знает достоверно! – вздохнул староста, – Наш король все отрицает и гневается факту причисления его достоинства к разбойничьему люду. Лично я склонен ему доверять. За двадцать семь лет правления с короной на голове он заслужил уважение и простого народа, и воинского сословия, да и среди лордов-защитников земель у него вряд ли враги найдутся.
Все снова затихли, поднимая к губам кружки и отхлебывая мелкими глотками горьковатую жидкость. Как бы ни был хорош напиток, но его бодрящее свойство закончилось, и свинцовая усталость уверенно, как вернувшаяся домой хозяйка, снова расползалась по всему телу. Поглядев по сторонам, я заметил, что и все мои спутники испытывают примерно тоже самое, но во всю стараются не выдавать утомление дорогой, хотя их веки опускались и поднимались все медленнее и медленнее.
– Ну что же, – сказал староста и положил правую ладонь на стол, – думаю окончательное решение вы примете уже утром, а теперь прошу всех в боковую – там вас уже вас кровати заждались. Хорошенько выспитесь и отдохните.
Тихо благодаря за сытный стол, мы поднялись со скамеек и, пошаркивая еле двигающимися ногами, прошли в распахнутую дверь, что была справа от входа.
В неширокой комнатке нас ожидали расставленные вдоль стен грубоватые кровати пару локтей шириной. На плотно подогнанные толстые доски была накинута солома и по паре, то ли волчьих, то ли собачьих, шкур. В головах лежали чурбаны с выдолбленным посередине углублением для головы. Кионд остановился возле кровати, что была у самого входа и стал снимать перевязь. Шандал вяло махнул мне ладонью и мы прошли с ним к дальним кроватям. Он показал мне на правую койку, а сам отошел к противоположной и с наполненным усталостью выдохом тяжело опустился на низкое ложе. Бадеро и Колмак оперативно и быстро устроились недалеко от нас.
– Господи, – пролепетал Шандал, – благослови наш сон и помилуй нас.
Он перекрестился и медленно откинулся на кровать, похрустывая суставами и тихо вздыхая. Я неловко повторил на всякий случай его крестообразное движение и тоже лег на мягкие шкуры.
Не смотря на грубоватость работы ремесленника, кровать мне показалась просто королевским ложем, а жесткий чурбак сразу удобно расположился у меня под затылком.