мыслей развеял громкий стук в дверь. Максим нехотя вышел в коридор, оглянулся, но никого поблизости не заметил. Должно быть, кто-то перепутал номер палаты, подумал он, снова зашёл внутрь и тут же замер. Мать сидела неподвижно, но на полу рядом с коляской валялся клетчатый плед. После того, как Максим подобрал его и накрыл им мать, в дверь снова постучали, на этот раз более настойчиво. Проверил – за дверью ни души.
«Странно», – подумал мужчина и вернулся в палату. Теперь Лидия Ивановна уже не сидела в инвалидной коляске, сейчас она стояла возле неё и смотрела на сына безумным взглядом.
– Когда ты умрёшь, то будешь гореть вечно. Котел уже залит водой, совсем скоро разожгут костёр.
Сказанное нисколько не напугало, скорее раздражало. «Опять за своё», – подумал мужчина, вспомнив приступы агрессии матери перед тем, как та попала в больницу. Вслух же сказал:
– Но, мама, неужели ты думаешь, что не будешь гореть вместе со мной?
Стук в дверь.
– Чёрт возьми, у меня уже нервы на пределе! Сядь обратно, я приведу врача, – строго прикрикнул Максим и направился к двери.
Закрыто.
– Скажи мне, зачем ты делал ремонт? Знаешь ведь, я оформила завещание на твоего брата, – женщина громко рассмеялась. – Скорее бы умереть, чтобы ты получил своё!
В ответ мужчина тяжело выдохнул и снова было хотел дернуть ручку двери, но в этот раз стену словно подвинули на несколько метров вперед. Приблизиться к ней оказалось делом безрезультатным, стоило ему только шагнуть вперёд, как та отодвигалась на такое же расстояние назад. Спустя несколько минут безуспешных попыток дотронуться до ручки, Максим почувствовал, как нечто с нечеловеческой силой схватило его за плечо, резко развернуло. Перед ним стояла мать и надменно смотрела сверху вниз.
– Мило. Маленький муравей думает, что имеет контроль над своей жизнью. Но чтобы избавиться от него, стоит лишь залить его дом кипятком.
Настроение пало ниже плинтуса. Да, пусть раньше оскорбления в свой адрес от неё и казались чем-то естественным, даже нормальным, но точно не сейчас, не здесь. Он разозлился и с брезгливостью оттолкнул мать, как отпихнул бы от себя пьяного, дурно пахнущего бездомного.
– Муравейник уходит в землю не на один десяток сантиметров. Таким способом можно избавиться лишь от тех муравьев, которые живут на «верхних этажах», я пережду на «нижнем». Мне не привыкать, всё-таки до шестнадцати лет жил с тобой, а хуже жизни с тобой может быть только жизнь в преисподней.
– В аду нет «жизни», – мать снова засмеялась и отвесила сыну звонкую пощёчину.
– Вспомнила былое? И как, полегчало?! – казалось, мгновение – и он ударит её в ответ, настолько был зол. Но вдруг услышал, как сзади распахивается дверь, в палату забежала медсестра.
– Что за шум? У вас всё в порядке? – девушка выглядела не сказать, чтобы испуганной, скорее растерянной. Здесь, в психоневрологическом интернате, пусть и при должном наблюдении