холодная сталь коснулась его груди, он лишь выдохнул.
Остарион убивал быстро. Убивал лишь тех, кто соглашался на смерть. Остальные либо остались умирать здесь, либо их поднимали их родные и другие нобилиллы.
Когда все было кончено, Остарион лично закрыл глаза тем мертвецам, которые смотрели, как он их убивает. Юноша никогда не думал, что ему придется добивать своих же собратьев и сестер, но когда это случилось – он не позволил своей руке дрогнуть. Только что все, о чем он знал, словно испарилось из его головы. Все его заветы, выученные им по требованию матери, исчезли – все это стало прахом, когда ему пришлось добить своего же собрата из жалости, потому что ОН его попросил сделать это. Оглянувшись, он пересекся взглядами со встревоженными нобилиллами. Кто—то плакал, не стесняясь этого. Остарион нервно сжал кулаки и, вновь превозмогая слезы, произнес:
– Наш путь будет так же труден, как и вся наша жизнь. Готовьтесь.
Народ начал разбредаться и собираться. Они накрыли оставшиеся трупы полотнами гнилой ткани, не смея бросить их в болото.Остарион пытался собраться с мыслями, но не мог. Он понял, что взвалил на себя такую ношу, которую одному ему не вынести, но он понял это слишком поздно. Кто он? Мальчишка, всего лишь сопляк, способный держаться за меч. Ни мудрости, ни примера правления у него не было. Не было советников и армии, даже от народа осталась лишь малая толика. Из раздумий его вывел Кип, хлопнув его по плечу и сев рядом:
– Я пойду за тобой куда угодно, Остарион. Но после того, как нашему народу ничего не будет угрожать…
– Что, после?
– Я уйду. Мне здесь не место, Остарион. Я здесь буду совершенно чужим. Я всегда хотел отыскать своих родных и это мой шанс. Я предал своего старейшину вонзив копье в затылок той твари, и теперь половина нобилиллов косо на меня смотрят. А теперь, когда мои друзья пали… от руки своего же правителя.
– Я не хотел их убивать, – Остарион напрягся. – Нобилиллы не смотрят косо на тебя. Ты лишил их сомнительной радости стать… этим, – он кивнул на получеловека. – Скорее они тебя боготворят.
Кип промолчал. Он замешкался, иногда поглядывая на девушек. Так и не сказав ни слова, он отошел. Остарион с сожалением разглядывал развалины деревни и понимал, что он был прав. У них не было времени похоронить умерших, как должно, но болота их сохранят. Вода выйдет из болот и заберет тела к себе. Там они и будут лежать, в прозрачной, но абсолютно гнилой воде, бескровные, со страшными порванными ранами.
– Пора уходить, – к Остариону подошел Хейн. – Я могу вывести нас к Тракту, но, боюсь, там нам будет не перейти.
– Мы не пойдем к Тракту, – ответил Остарион, с сожалением проговаривая свои слова. – Мы пойдем к Красной пустыне.
– Но это же верная смерть! – ужаснулся старик.
– Нет, – покачал головой Остарион. – Это не смерть. Это самый легкий путь. Притом, ты сам сказал, что через Тракт нам не пройти. Нам придется экономить еду и воду. И идти настолько тихо, насколько это возможно. Чтобы о нашем передвижении знали только деревья