внизу, под знамёнами Халифата, земля заметно потемнела… очерствела… здесь слишком много всего случилось… она ещё впитывает кровь, но уже неохотно.
Швыряет голову к стене… Николай почему-то усиленно разглядывает его ботинки возле лужицы крови… видит, как они обходят лужицу… и медленно шагают туда, где видны колени европейца… тот испускает пронзительный детский вопль… у него сумасшедшие глаза… начинает дёргаться во все стороны… пробует приподняться.
Вопль бьёт по ушам… Николай не может больше выдерживать, отворачивается и сжимается… словно пытается заглушить, стереть память, в которой застряли давешние видения… сейчас они опять… сейчас и этого.
Но в подвале раздаются громкие голоса… опять вроде свара… Николай поворачивается обратно к окну… может, кончили?.. может, больше не будут?
Второй боевик выключил камеру… вышел вперёд… размахивает руками… долго и напористо объясняет другому… опять, видимо, замечания… ясное дело – режиссёр!.. первый боевик вяло огрызается… и показывает рукой второму, мол, хватит… он понял и согласен… усё будить в ажуре… второй разочарованно качает головой, постепенно успокаивается и уходит к камере.
Первый подходит вплотную к европейцу, хватает за редкие волосы, поворачивает к себе и говорит что-то.
Европеец ошарашен… его лицо приобретает странное мышиное выражение… он не владеет собой и делает несколько странных неуклюжих движений плечами.
Первый кивает второму… второй включает камеру и прилипает к видоискателю.
Опять торжественная речь… на этот раз в руках первого боевика нет ножа… он несколько раз кланяется со сложенными ладонями… вроде молится… рассуждает с невидимой аудиторией как лучший друг… опять кланяется… он сама благовоспитанность и целомудрие.
И только в самом конце своей речи боевик произносит гневные слова, наполненные жгучей правдой и высшей истиной… вынимает нож… пинком валит европейца на землю… встаёт коленом ему на спину, изображая жестами триумф и победу… хватает европейца за подбородок… резко загибает голову назад… и, быстро двигая ножом, перерезает горло… кровь хлестанула было, но напор быстро иссяк… теперь лишь струйки текут из разрезанного горла вниз по одежде… худощавое тело европейца как-то сразу стало заметно меньше… валится вперёд пустым халатом… боевик поднимает отрезанную голову, забрызганную кровью… с нелепо разинутым ртом и большими глазницами… держит в воздухе напоказ перед камерой… поворачивает в профиль.
Второй боевик одобрительно машет рукой и выключает камеру.
Первый швыряет голову к стене… второй распрямляется и даёт знак кому-то сзади.
Прислужники, совсем молодые ребята, лет двенадцати, бегут к двум безголовым трупам с верёвками в руках… привычно и сноровисто обматывают ими ноги… живо переговариваются… и утаскивают тела прочь… на земляном полу остаются длинные борозды со следами крови…