забыл, что этой рукой я прикрыла шею? Или ты забыл, что того столового ножа, которым она меня чуть не разделала, на столе не было? Она заранее стащила его из кухни. Твоя Женечка готовила нападение. Скандал и нападение! Вернее, его готовила Лилит!
С искренней мукой на лице он покачал головой:
– Ты серьезно это говоришь? Мы же взрослые люди, Зоенька!
И вновь Зоя показала искалеченную руку:
– Вот мой аргумент, дорогой. Другого не надо. Веришь ты или нет, но с появлением куклы твоя дочь превратилась в монстра. Если это еще твоя дочь, – мрачно усмехнулась она.
За день до возвращения Женечки домработница Илона взяла недельный отпуск за свой счет – она тоже не хотела видеть спятившую девочку и подвергать себя возможной опасности. Водитель Федор практически не вылезал из гаража – и он решил держаться в стороне от буйнопомешанной хозяйской дочери.
В тот вечер Оскомины ужинали в дорогом ресторане. Решили выползти на люди, развлечь себя, но веселья не вышло, ели почти молчком. Затем была обратная дорога в усадьбу. И опять они молчали. Темное стекло отгораживало Оскоминых от водителя.
– Я знаю, твою дочь подменили, – глядя в окно, на светившийся огоньками спящий пригород, вдруг сказала Зоя.
– Кто? – спросил Павел Константинович.
– Дьявол, – ответила его жена.
– Ты ведь шутишь, правда?
Больше она не проронила ни слова. И он тоже. Когда они приехали домой и вышли из машины, то увидели в холле на втором этаже свет – вполсилы горела огромная хрустальная люстра, гордость маленького дворца Оскоминых.
– Забыли выключить, – кивнул Павел Константинович.
– Не помню, было еще светло, когда мы уезжали, – устало пожала плечами Зоя. – Господи, я выжата, как лимон! Как будто меня мучили и пытали. Во сколько ты завтра пошлешь за ней машину?
– В обед.
– Значит, я уеду в город утром.
– Как скажешь, дорогая.
– Надо было остаться уже сегодня.
– И бросить меня одного?
Они вошли в свой дворец, – всюду вспыхнул свет, – и потащились вверх по крутой лестнице. Настроения не было ни у Павла Константиновича, ни у его супруги. Хотелось повалиться в кровать, и только. Но чем выше они поднимались, тем тревожнее и чаще стучали сердца обоих супругов.
– Черт! – вырвалось у Зои, когда им оставалось всего несколько ступеней.
На диванчике, у балкона над холлом, сидела в походном джинсовом костюме Женечка. В руках она держала куклу, рядом лежал ее рюкзачок.
– А я вас заждалась, – сообщила девочка таким голоском, словно была самой примерной в мире дочкой. – Уже два яблока сгрызла – так проголодалась. Сижу и жду. А дорогих родителей все нет и нет.
– Что ты здесь делаешь сегодня? – настороженно спросил отец.
– Я решила выписаться раньше, папочка, – как ни в чем не бывало сообщила его дочь. – Было сложно, но я смогла.
Елейный голосок и наглый тон выдавали ее – как ветерок перед надвигающимся