когда подруга сказала мне, что влюбилась в него. В первый раз увидев нас с Юлей после той тусовки и нашего танца, друзья Воронцова упражнялись в остроумии, припоминая тот вечер, но Артём довольно резко осадил их. Мы обе это слышали, но по-разному восприняли. Я посчитала это пренебрежительной подачкой – слишком уж брезгливо он это сказал, мол, что с нас взять, ещё расплачемся тут. Хотел бы на самом деле заступиться, а не лишний раз своё мнимое превосходство продемонстрировать – сделал бы это ещё тогда, на вечере, или хотя бы потом со своими друзьями поговорил и предложил бы им не вспоминать. Но это было моё восприятие, а Юля почему-то решила, что он сочувствовал нам, жалел о случившемся и искренне заступился. С этого момента она окончательно поплыла.
Забыть о существовании Воронцова тогда стало невозможно – уж не знаю, как подруга так быстро отошла от унизительного приёма в его доме, но она стала частенько намеренно попадаться ему на глаза. Узнала его расписание, тащила меня по местам, где можно его застать. Я даже не сразу поняла тогда, что она делала и зачем, потом, конечно, это открылось.
Все эти случайные для меня и запланированные ею столкновения с Артёмом вышибали каждый раз. Видеть его снова и снова, слышать какие-то реплики в наш адрес от него или друзей, осознавать, что мы с Юлей для них даже не люди… Воронцова сперва будто корёжило от нашего присутствия, а потом и вовсе стал смотреть на нас, как на пустое место.
И это ещё ладно, я могла мириться с мелкими неприятностями наподобие того, что с подачи Артёма я прослыла в универе недотрогой и зубрилкой. В конце концов ведь даже убедила Юлю перестать попадаться ему на глаза, проще стало. Если бы это затишье с редкими действительно случайными встречами и столкновениями взглядов продолжилось – я бы, может, и смогла забыть о существовании Артёма Воронцова. Или хотя бы не вскипать чуть ли не каждый раз, как его видела.
Но Юлю не хватило надолго – скоро она в слезах рассказала мне, что призналась ему в любви. И что он недвусмысленно дал понять, что слишком хорош для неё. Что не опустится до того, чтобы даже на одну ночь зажечь с девчонкой «её уровня».
Как же я тогда кипела! Слова были сказаны подруге, я их даже не слышала до этого, но в тот момент была готова разорвать этого надменного мажора в клочья. Даже не думала, что во мне так копилась ненависть, и что я вообще на неё способна.
Но и это нам пришлось замять. Не объявлять же войну звезде универа, да ещё и из-за отказа в отношениях. Юле даже говорить об этом было неловко. Она для себя закрыла тему с Воронцовым, вот и я старалась следовать её примеру. Тем более что теперь мы скорее избегали его – завидев издалека, в другую сторону сворачивали, например. Да и подруга помнила его расписание, но на этот раз пользовалась этим скорее чтобы не пересекаться лишний раз.
Хотя такие случаи всё равно были – и Артём стал чаще на нас смотреть. Однажды даже дверь передо мной придержал и спросил, как дела. Я, как обычно, и отвечать не стала – уверена, что за этим вопросом стояло что-то