уедем.
– Вот и отлично! – вызов был принят. Я решила, что буду сильной, что потерплю! Ну ведь на самом деле, не могла меня бабкина сила привязать к Ложечкам?
Нет! Верить в подобное не хотелось. Я домой хочу! А не прозябать в деревне.
Глава 4.
Волков занял водительское место. Внедорожник мягко загудел двигателем и медленно тронулся с места, затрещав шинами по дороге. Добрыня ехал медленно. Сначала я разозлилась. В машинке было столько лошадиных сил, а он плетется, будто багажник забил куриными яйцами на продажу. И только, когда мы проехали с километр, поняла, почему мужчина поступил именно так.
– Проклятье! – прорычала я, когда тошнота стала невыносимой. – Останови!
Жуткое состояние только ухудшилось. С каждым метром, который отдалял меня от Ложечек, становилось просто невыносимо.
Добрыня не остановился. Вместо этого он резко развернул автомобиль. Мы подпрыгнули на ухабе сбоку от дороги. Но миг и вот соседушка уже мчит меня в сторону Ложечек. Именно мчит, а не ползет беременной улиткой. И, о чудо! Как не прискорбно признавать подобное, но это помогло. Чем ближе мы были к проклятой деревне, тем легче мне становилось дышать. Тошнота отступала, головная боль тоже.
Я открыла окно и вдохнула полной грудью свежий сельский воздух, отметив в зеркало дальнего вида шлейф пыли за авто.
– Лучше? – осведомился Волков, покосившись на меня.
– Ага, – без особого желания призналась я.
– В деревне вообще отпустит, – порадовала меня сосед. Вот уж, действительно, счастье привалило. Куковать тебе, Лисса, в Ложечках до скончания веков сидя на лавке рядом с дедом Степаном и поглощая блины да пироги Марусиного изготовления.
Боже! Ну почему нельзя отмотать назад время! Да я бы в эту деревню ни ногой!
Гори оно синим пламенем, бабкино наследство!
– Потом будет легче, – продолжал радовать меня Добрыня. – Поживешь в деревне, освоишься, примешь силу, как полагается, и сможешь уезжать далеко. А со временем…
– На старости лет дотяну до Мальдив, где и умру от радости, что смогла вырваться из Ложечек, – язвительно перебила Волкова.
– Про Мальдивы не знаю, – криво усмехнулся он.
– Теперь и я не узнаю, – вздохнула печально, высунув руку в окно.
Машина снизила ход. Сообразив, что мне стало лучше, Добрыня перестал так гнать и теперь мы ехали на обычной сельской скорости. Я же, стиснув зубы, призадумалась.
Да, та еще ситуация. Придется разбираться и искать выход. Но только не паниковать! Ни в коем случае! И не мое это, сопли растирать по щекам. Да, неприятно. Да, чертовски обидно. И хочется сходить на могилку к бабе Симе, чтобы высказать ей все, что думаю про ее поступок. Подло. Вот серьезно, подло. Ничего мне не сказав, вот так «одарить». По сути, ей, скорее всего, было плевать на меня, на мои мысли и чувства. Не зря папа ее не любил! Теперь я это понимаю.
Могла хотя бы предупредить! Хоть как-то! Ну хоть что-нибудь сказать! Или записку посмертную оставить в конце концов! Так нет. Молча померла, завещав мне то, что