прошла следом за колдуном. Но не села. Так, возвышаясь над мужчиной, чувствовала себя немного увереннее.
– Рассказывайте, что у вас в Ложечках творится и какие дела тебя с моей бабкой связывают, – начала беседу, надеясь постепенно выудить из этих тихушников правду-матку.
– Работали мы с Серафимой. Тут и скрывать нечего. Я калечил, она лечила, – просто сказал соседушка.
– То есть? – не поняла я.
– А что непонятного. Колдуны не целители. Мы с нечистью боремся, если светлые.
– А ты светлый?
– Светлее не бывает, – как-то неубедительно отозвался бородач.
Слова про нечисть счастья мне не прибавили. Еще не хватает мне теперь видеть всех этих русалок и лешаков. Брр… даже представить страшно.
– Сима, когда померла, силушку-то свою заперла на чердаке. Только наследник мог открыть дверь. И только наследник мог прикоснуться к книге, – проговорила Маруся. – Ты наследница. Тяперь здеся все твое. И я твоя.
– Эту песню я уже слышала. Вы мне что-то новое спойте, – потребовала, так и не убрав руки с талии. Мне казалось, что эта поза придает мне важной значимости и решительности. – Лучше расскажите, почему ведьмы привязаны к своим домам. Я вот не желаю здесь жить.
– Но и уехать не можешь. Должно пройти время. Ты должна принять и освоить силу. Тогда станет легче, – Добрыня откинулся на спинку дивана и скрестил на широкой груди крепкие руки. Да еще и закатал рукава, да так, что я невольно залюбовалась. Что скрывать, мужские руки были для меня чем-то сексуальным. Именно такие, как у бородача. Сильные, с тонкими пальцами. Кроме рук мне еще и ягодицы нравились. А у Волкова и там было все в порядке. Я уже успела оценить. Но это я отвлеклась!
– И сколько мне прозябать здесь, прежде чем смогу хотя бы в соседнюю деревню спокойно сходить? – уточнила.
– Месяц, или три, – отозвалась домовиха. – Все от тебя зависит.
– И это всем ведьмам такая напасть выпала?
– Ну…– как-то странно протянула Маруся.
– Нууу, что? – я уронила руки вдоль тела и присела на корточки, чтобы быть на одном уровне с малышкой.
– Не совсем, – быстро ответила она, сверкая золотыми глазами. – Просто над родом Серафимы проклятье лежит. Привязали их вот так, к этому дому, так вот. Еще сотни две лет тому назад. А прежде разъезжали куды хотели. А потом такая вот беда стряслась. Пра-пра-прабабка ваша, ведьма знатная была. Да дорогу перешла той, которая более сильная была. Старая то история. Когда-нить расскажу, коли будет интерес.
– И что, проклятье никак снять нельзя? – час от часу не легче!
– Да мне пошто знать, Васенька? – передернула плечиками домовиха. – Мне об таком нихто не рассказывал. Может в книге што скрыто. Так книгу только хозяйка ейная открыть может. Нам, домовым, трогать ее нельзя без позволения. А мне прежде нихто не дозволял и пальцем прикоснуться к книге. Разве что пыль стирала. И то раз в десяток лет.
Я повернула голову к колдуну. Добрыня сидел молча. Лицо такое, будто его пытают каленым железом.
– А