подруга безжалостно расправилась с пуантами, да так что они больше походили на двух растерзанных птичек, её взгляд упал на мои спутанные волосы.
– Помочь? – не то угрожающе, не то заботливо предложила Шай, но я лишь быстро замотала головой и попятилась.
– Ну смотри. Тогда я побежала. Обязательно приходи вечером на мои отборочные, должна же хоть кому-то пореветься в плечо после!
– Оба моих плеча всегда к твоим услугам, но я уверена, что в этот раз тебе повезёт.
– Врушка, – ласково отозвалась Шай, и я прижала руку к груди, где все мгновенно сжалось от этого слова.
Винсент точно так же сказал мне во сне. Только ему я точно не врала. Не целовалась я с теми, у кого губа проколота. Я вообще ни с кем не целовалась! Хотя это ему знать не обязательно!
Шай уже полностью собралась, закинула на плечо рюкзак и послала мне на прощание воздушный поцелуй. И как у неё получается даже в такие тёмные моменты сохранять позитивный настрой. Она так часто проигрывала, но продолжает улыбаться и бороться. Я же после первого проигрыша чувствую себя настолько разбитой и униженной, что носа боюсь на улицу высунуть. Что скажет отец? Что подумает мастер Флориан?
Но пары никто не отменял. Вздохнула и подошла к туалетному столику. Зря я отказалась от помощи Шайло, по моим волосам сейчас плачет даже не расческа, а портняжные ножницы. Они волнились, путались змеями и разве что не шипели на гребень. Отложила его в сторону. А что если?
Порылась в ящичках и выудила старую панфлейту. Уже и не помню, когда последний раз играла на ней. Приятный свист когда-то успокаивал меня и вводил в легкий транс.
Вдруг и с волосами получится найти управу. Погладила трубочки разной длины, которые чем-то действительно напоминали расческу. Приложила их к губам и легонько подула, возрождая в памяти слова Вестерхольта.
– Думай обо мне и продолжай играть.
Я думала о нём. Против воли, против всех своих принципов, я думала о том, кого так горячо ненавидела, да только ненависти отчего-то не было. Было что-то другое, но такое же обжигающее.
Музыка, древняя, как сами Великие Музы, полилась из флейты и окутала меня плотным коконом спокойствия. Да только моё дыхание было неровным и нервным, я срывалась, нарушала идеальную мелодию, вплетая в нее что-то своё. Импровизация?
Когда я открыла глаза, волосы мои были все ещё в легком беспорядке, но смотрелось это хорошо. Непривычно, но определённо хорошо. Коснулась завитков и улыбнулась себе.
Щеку ещё слегка саднило после прилетевшего яблока, но настроение явно улучшилось. Выложила из сумки запасной гребень и положила на его место панфлейту. Так теперь я и буду причесываться! Музыкой!
Поправила аккуратной стопочкой свой доклад для пары по истории музыки. Проверила нотные тетради и заточку карандашей. Я во всеоружии! Ах нет. Бубен! Вряд ли фанатки Винсента остыли, а в Острайхе перевелись тухлые яйца и помидоры.
В домике нашего университетского сестринства было подозрительно тихо. Обычно по утрам здесь царит такая же суета, какую