оглядывала место, где мне предстоит провести следующие десять лет. Вокруг было очень чисто. Огромные вековые деревья давали уютную тень. Далеко в глубине парка виднелся работающий фонтан с огромным каменным драконом посередине. Струя воды вырывалась из его запрокинутой пасти и разбрызгивалась ровным кругом. Здание института поразило меня своей основательностью и размерами. Одни входные двери были не менее, чем в три моих роста!
Шагов на десять впереди нас мужчина и женщина вели за руки девочку лет семи. Она шла, спотыкаясь на ровном месте, опустив голову вниз и громко рыдая. Женщина без остановки что-то мягко втолковывала ей, а мужчина время от времени громко требовал прекратить выть.
Они вошли, и входная дверь, закрывшись, отсекла от меня голоса этой троицы, неприятные, поднимающие в душе неясную тревогу и, даже, страх. Воздух вокруг сразу снова заполнился успокаивающей тишиной, прерываемой лишь редкими в это время дня трелями птиц да едва слышным отсюда ровным шумом воды в фонтане.
– Ты ещё можешь передумать, Александра, – тихо сказал мне папа. Он остановился на верхней ступени широкого крыльца, опоясывающего фасад здания и выжидающе посмотрел на меня.
Створка входной двери была очень тяжёлой, но я всё же открыла её сама и первой вошла внутрь, таким образом показывая отцу, что не изменила своего решения. Я пришла сюда добровольно.
Какой бы ни была моя будущая жизнь здесь, это лучше, чем жизнь с мачехой и её двумя детьми, которых отец, незаметно для себя уже любит больше, чем меня. По крайней мере, мне так казалось. Сестра, к примеру, несмотря на любые свои шалости ещё ни разу не получила наказания, тогда как я редкий день обходилась без оного. Нет уж, с меня довольно. Даже, если взрослые здесь будут злыми, лучше страдать от них, чем от родного отца, который прислушивается к наветам мачехи. «Здесь у меня хотя бы душа не будет болеть», – думала я, следуя вместе с отцом к кабинету директрисы.
Коридоры института, по которым мы проходили, были очень широкими и казались мне пугающе пустыми. Не было ни цветов в кадках по углам или у окон, ни ковровых дорожек на гладком каменном полу, ни картин на крашеных бледно-жёлтых стенах. Одинаковые тёмно-коричневые двери располагались через равные промежутки, и все были плотно прикрыты. Из-за них не доносилось ни звука.
Тихо. Пусто.
Лишь наши с папой шаги гулко нарушают это безмолвие. Где остальные девочки? Они же здесь есть?
Вдруг раздался мелодичный удар колокола и через минуту все двери разом открылись. Отец уже завернул за угол, а я остановилась посмотреть.
Всё так же, в полной тишине, ровными колонами по двое из комнат вышли девочки. В тот момент они показались мне абсолютно одинаковыми. Институтки проскользнули мимо меня на удивление ладным и аккуратным строем. Строгая дама в чёрном шла позади, наблюдая за девочками, словно коршун за цыплятами. Тишину нарушал лишь шорох шагов.
– Александра! – негромко, шёпотом, окликнул меня папа и я поспешила к нему.
У директрисы мы пробыли недолго.