дня. Ничего не скажешь.
Егору приходится выкрутиться и заставить меня прикрыть эту красоту мягким пластырем телесного цвета. И выглядит это смешно. Даже не сдерживаю смех, когда в очередной раз смотрю на своё отражение в зеркале.
Пластырь телесного цвета прекрасно выделяется на фоне раскрасневшегося лица.
– Спасибо, – на секунду я даже забываю, что это тот самый Холодов, которого я когда-то до смерти боялась.
На губах играет легкая улыбка, но когда я вижу, что внимательный взгляд серьезно заострён на моем лице, становится не по себе. Неужели, все-таки узнал?
От одной этой мысли по телу пробегают неприятные мурашки.
8
Семь лет назад
Смена в лагере не отличается ни от одной из множества других, уже проведённых здесь. Единственное – это мой проснувшийся талант к рисованию. Правда, судя по тому, что я вижу сейчас перед собой на альбомном листе, его попросту нет. Но от этого желание взять в пальцы карандаш и рисовать что-то из того, что яркими картинками всплывает в голове, никуда не пропадает. Наоборот, ощущаю воодушевление, стоит только присесть отдаленно от остальных и коснуться грифелем чистейшего белого простора.
Словно в мультике в один момент создаётся ощущение, что вокруг головы начинают летать птички, от появившегося резкого головокружения и неприятной ноющей боли. Зарываю глаза и касаюсь ушибленного места.
– Ты в порядке? – слышу чей-то голос, но не пойму чей из-за того, что в ушах немного звенит. – Прости, я случайно. Отвести тебя в медпункт?
Открываю глаза и вижу перед собой Холодова. Кто-кто, а он обязательно каждый год попадает со мной в одну смену. Или же, аналогично мне, проводит здесь все лето. Кажется, он местный и живет тут со своим дедушкой, пока родители устраивают жизнь в большом городе.
– Слышишь меня? – обеспокоено спрашивает, внимательно вглядываясь в глаза.
У него они самого обычного карего цвета. Но если что-то такое, что постоянно не позволяет оторвать взгляд. Смотрит он так, будто способен залезть в твою голову, и узнать все-все сокровенные секреты. Постоянно ощущаю, что щеки начинают печь от такого взгляда, но по-прежнему не могу его отвести.
– Слышу, – отвечаю, немного отодвигаясь в бок, потому что становится неловко от такой тесной близости. Кажется, настолько вблизи ко мне Егор ещё никогда не был.
– Не нужен мне медпункт, – бросаю взгляд в сторону, и понимаю, что причина моей головной боли, мяч, брошенный Холодовым.– От этого ещё никто не умирал.
– Мало ли, – виновато улыбается он. – Точно все в порядке? Голова не кружится?
– Нет, – нагло вру. – Иди уже, тебя ждут.
Замечаю, как за нами наблюдают все, кто играл в мяч. В том числе, девушка Холодова – Аня Морозова. Она, кстати, смотрит внимательнее всех. По моим подсчётам они встречаются целую вечность. По крайней мере, далеко не первый год. И это, как говорится,