оставила тренировки.
Люди Германа окружили машину, но боялись к ней подойти, будто в ней тикающая бомба. У меня было что-то вроде истерики, наблюдая за ними, я даже смеялась. Еще бы мне не вести себя неадекватно. Тяжелая ночь, грубое похищение. Одна дорога с головорезами, чего стоила. Думала, от сердечного приступа умру. Не понятно, пугали они или правду говорили:
– Если рот ментам откроешь, мы тебя по-тихому в лесочке прикопаем, – сказал один из них, а другие поддержали.
После этого, отпало желание кричать и звать на помощь. Оставалась рассчитывать на себя. В голове рождался план побега, но вытащить пистолет по дороге не получилось…
Люди Германа не знали, что делать, бегали за указаниями к главному, который наверняка без обезболивающего встать не мог с кровати. Как долго это продолжалось, не знаю. Я стала уставать. Нервничала, не зная, что происходит. После того, как я нажала на курок, все отскочили от машины и перестали меня уговаривать «опустить пушку».
Когда из дома вышел Герман, мое сердце пропустило удар. Он был зол. Шел медленно, хромал, сжал зубы, наверняка из-за боли.
Прямиком направился к машине. Я подняла пистолет, когда он резко дернул за ручку двери. Дуло уперлось ему в лоб.
– Прикажи своим людям отвезти меня обратно. С такого расстояния даже новичок не промахнется, а я тем более, – откуда только твердость в голосе взялась.
– Стреляй, – губы исказила ухмылка, напоминающая оскал зверя.
Я стрельнула, пуля пролетела возле его виска и попала в глаз каменного льва охраняющего лестницу. Оскал стал более выраженным, но Герман не дернулся, не повелся. Я выстрелила еще раз, в глаз второго льва. Его люди напряглись, зашептались, повытаскивали пистолеты и наставили на меня.
– Пошли вон! – прорычал Герман. Ослушаться никто не посмел, даже Владимир нехотя, но ушел.
– В голову стреляй, синеглазка. Давай, стань одной из нас. Ты сможешь.
Зачем он провоцирует меня?
– Боишься, что мои люди убьют тебя?
– Не боюсь, – на самом деле я об этом даже не подумала. – Я привыкла спасать людей, а не убивать.
– Отсюда ты не выйдешь без моего приказа, а я его не отдам. Мне нужна твоя помощь, – выдавил он из себя. Не привык видимо просить.
– Капельницы и уколы вам могут поставить ваши люди, наверняка среди них найдутся те, кто отлично с этим справится, – продолжала держать нацеленным пистолет.
– Я хочу, чтобы твои нежные руки касались моего тела, – голос его, словно преломился, в нем появились хриплые нотки. Меня смутил его намек, рука дернулась вниз. Герман неожиданно ударил по кисти, ствол выпал из руки.
– Синеглазка, у тебя что, мужика еще не было?
Его вопрос – верх бестактности. Я теряю дар речи от наглости и грубости.
– Отвечай, – позволяет себе требовать. – Ты была с мужчиной?
– Это не ваше дело! – опустила взгляд на пистолет, валявшийся у заднего колеса автомобиля. Сейчас я бы не задумываясь его подстрелила!
– Значит нетронутая… – его ухмылка до жути пугала. –