без этого запаха, как существовал. В этом маленьком хрупком цветке отныне была заключена вся моя жизнь.
Надавил сильнее, просунул палец глубже и она взорвалась. Ее наслаждение, ее оргазм был гораздо важнее моего удовольствия. Отныне я всецело зависел от ее желаний. И я был счастлив в своем лживом безумии. Одинокий волк, никогда не знавший искренности.
Лишенный матери. Заключенный в клетку жестокости. Проклятый. Изгнанный. Я упивался этими эмоциями.
Она смотрела, как я расстегиваю ширинку, ее миндалевидные глаза широко раскрылись.
– Ты великолепен, – слова окутаны поволокой удовольствия. Тело все еще сотрясается после оргазма. – Хочу тебя внутри, – подзывает меня ближе.
– Уверена? – беру ее за подбородок, тону в изумрудном сиянии.
– Уверена… как никогда… только тебя… сейчас… уже … немедленно… – обхватывает стройными ногами мои бедра.
Привлек ее к себе, смотрю в глаза и не могу налюбоваться. Не в силах разорвать контакт. В этот миг ощущаю родство, свою половину. Так я знаю, бывает у истинных. Только у меня не может быть. И все же судьба смилостивилась, дала попробовать, каким бывает счастье на вкус.
Потом я дорого заплачу, за эту иллюзию. Но даже зная я об этом в тот момент, я бы уже не остановился. Никакие силы не смогли бы оторвать меня от нее.
Черная кровь вскипела, тьма поднималась на поверхность. Она окутывала нас, предвещая грозу. Но перед бурей, перед тем как разверзнутся небеса, мы упиваемся минутами блаженства, дарованными свыше.
Вошел в нее, почувствовал, как порвалась девственная плева. Запах крови питал зверя. Она сжалась вокруг меня, раскрыв глаза. Вцепилась мне в плечи. Поддалась вперед.
– Не останавливайся, – ни криков боли, только удивление и жажда. Один голод на двоих. Похоть правила нами.
И я вошел на всю длину. Еще. И еще. Исследовал лоно. Узкое, горячее. Впился в ее губы. Дышал ею. Проникал внутрь. Хотел войти весь. Раствориться в ее сладких глубинах, и больше никогда не покидать этот рай.
Ее сердце билось в унисон с моим. Мы кричали, и звуки голосов сливались в единую мелодию страсти. И с каждым толчком, с каждым проникновением, моя тьма вливалась в нее. Она менялась на глазах. Становилась яростей, ненасытней. Царапала меня с остервенением, и умоляла сильнее.
Жасмин больше не выглядела хрупкой. Она впитывала мою тьму. Исступленно принимала мои пороки. И содрогалась в сладострастных конвульсиях. Я брал ее жестко. Оставляя следы от пальцев на теле. Кусал нежную кожу. Хотел пометить. Хотел оставить следы. Она моя. Только моя. Больше не отпущу. Не смогу.
Из моих глаз вырвалась тьма, и она ее приняла, раскрываясь еще сильнее, поддаваясь вперед, принимая каждый жесткий толчок. Оплетая мою плоть своей. Воздух заискрился от магических всполохов. Наши тела вплавлялись друг в друга, порождая новую форму энергии.
Я не осознал сразу, что кроме ударов удовольствия, нас окутал мрак. Плотный едкий туман, как тогда, во время проклятья Захария. Только теперь его целью