девушку, и остаток пути мы преодолеваем молча.
Я помню, что решила понапрасну себя не изводить, но чем ближе мы оказываемся к залу, где по видимому, меня ожидают, тем сильнее разгорается в душе неуверенность и волнение. Приходится каждый раз напоминать себе, держать спину прямо и смотреть, не таясь. Если я могла весь последний месяц играть перед мужем покорность и любовь, усыпляя его бдительность, то разве не смогу сыграть уверенность? Нужно просто представить себя актрисой… Была же я в студенческой команде КВН… Это, конечно, не то же самое, но какой-никакой опыт.
Еще на самом верху лестницы я замечаю восседающих за столом Маркуса и Кола, которые, несмотря на накрытый завтрак, не притрагиваются к еде, дожидаясь меня. В животе громко урчит. Только сейчас понимаю, насколько голодна. Волнение и тревога совершенно не способствовали хорошему аппетиту, а вчера, тем более, было не до еды.
– Доброе утро, – здороваюсь с мужчинами, подойдя к столу вплотную.
Без понятия, какие правила этикета тут царят, да и не до них сейчас. А вот вежливой быть нужно, даже если у тебя подкашиваются колени, и сердце в груди превратилось в испуганный дрожащий комок.
– Доброго, – широко улыбается Кол, сверкая белоснежными зубами, но я смотрю на Маркуса, стараясь в его взгляде прочесть, что мне уготовила судьба в его обличье.
Он холодно кивает и указывает на место по правую руку от себя. Лицо моего мужа – непроницаемая холодная маска, но глаза… глаза – жидкий огонь, раскаленная лава. И я откуда-то знаю, что он едва сдерживает бушующие в себе эмоции.
– Я хочу услышать твою историю еще раз. Подробно. С самого начала, – отрывисто говорит он.
– С самого начала? С рождения? – зачем-то уточняю.
– Нет, – играет желваками муж. – С венца. Откуда он, как к тебе попал, и зачем ты его на голову напялила?
Он начинает злиться, и по привычке у меня потеют от страха ладони, а в горле появляется горечь. Но у Маркуса на меня гораздо меньше рычагов давления, нежели было у бывшего супруга, и чувствую я себя намного уверенней. Что моя жизнь? Она и так могла закончиться пять месяцев назад в частной клинике… И, что такое боль, мне тоже прекрасно известно…
Рассказывать стараюсь сухо, кратко и по существу. Больше зашуганную мышку им не увидеть, даже если внутри я себя ощущаю именно так. А пока говорю, в зале появляется Жар и зачем-то передает Маркусу мою одежду, которую я оставила на кровати в комнате. Мои щеки густо краснеют. Как хорошо, что я белье решила оставить на себе, и теперь мужчины скрупулезно и внимательно рассматривают только футболку и джинсы.
– Какая странная и необычайно мягкая ткань! – не удержавшись, восклицает Кол, проводя рукой по моей трикотажной футболке. И посмотри, какие яркие краски! Какое растение их дает? – тут же поворачивается ко мне мужчина, восхищенно блестя глазами.
– Я.. я не уверена, что растение… – стараюсь припомнить, из чего делают краски для одежды. – Они синтетические, наверное… химические… – слегка запинаюсь.
Как