глядя на Гранвиля, Сайа Даркин. Улыбалась даже всегда равнодушная Анетта Ливис.
Маленькие заплывшие жиром глазки Гранвиля нашли меня и посмотрели с бешенством.
– Вы… – выдавил из себя он, словно готовый взорваться.
– Ой, простите! – запричитала я. – Я вовсе не хотела назвать вас «ваше хомячество»! Я собиралась сказать «ваше сиятельство»! Не гневитесь ради всех богов, не со зла я, Кархен попутал!
– Ах, ты, бессты!..
Я так и не узнала, без чего я там, по мнению Гранвиля, потому что в этот момент его живот резко вздулся, став в мгновение ока в три раза больше.
Пуговицы на его кафтане разлетелись в стороны, и Гранвиль схватился за живот обеими руками.
Желание ехидно прокомментировать раздирало меня изнутри, и я уже открыла рот, но тут же заставила себя его закрыть нечеловеческим усилием воли. «Хомячество» мне еще, может, и простят, но если я сейчас слишком разойдусь, то Гранвиль, когда действие полнящего печенья пройдет, мне это точно припомнит, и тогда несдобровать.
Но в тот момент, когда закрыла рот я, заговорил другой голос. Мужской.
– Ай-ай-ай, ваше хомяче… ох, простите, сиятельство, кажется, вы съели за обедом что-то очень крупное, и теперь оно внутри вас не помещается. Вам стоит быть скромнее, и не есть блюда, слишком большие для вашего брюха.
Марай стоял, скрестив руки на груди, и со снисходительной улыбкой смотрел на распорядителя отбора сверху вниз.
Интересно, не из-за того ли, что я слышала разговор демона с Гранвилем, сейчас в словах демона мне слышался намек? Как будто Марай намекал графу на то, что тот его недооценил. Как будто пытался дать понять, что происходящее с Гранвилем – его работа.
«Однако, – подумала я, – в конечном итоге, либо Гранвиль решит, что за этой шуткой стоит Марай, либо подумает, что я и демон в сговоре».
Гранвиль сжал кисти в кулаки; его руки-сардельки тряслись от злости, когда он пытался испепелить демона взглядом.
– ТЫ-Ы-Ы-Ы! – взревел Гранвиль, и его живот затрясся огромной желейной массой.
«Ух, мамочки, эк его разнесло, а, – подивилась я. – У меня-то всего лишь фигура округлилась до пышечки. Сколько же он съел печенья? Неужели все? Не лопнул бы…»
Звонкий смех Сайи Даркин донесся до моих ушей и, похоже, до ушей графа, потому что тот вдруг побагровел и затрясся, будто вулкан, из которого вот-вот хлынет лава.
Его светлость старательно делал взволнованное лицо, но уголки его губ подрагивали – он явно с трудом сдерживал смех.
– Соэн Ардор, ради всех богов, что это все означает? Вам нужна моя помощь?
– О шём вы шпрашиваете, глупец?!!! – набросился на герцога Гранвиль, сотрясая хомячьими щеками. – Ошевидно же, что кто-то решил шыграть шо мной жлую шутку!
Он обвел взглядом всех собравшихся, не замечая, как герцог, которого он назвал глупцом, недовольно поморщился, словно от укуса комара.
Глаза Гранвиля полыхали яростью.
– Я ужнаю! Ужнаю, кто решил надо мной подшутить! Виновный будет накажан! Я не пощажу!
Набычившись,