из ароматных сортов древесины. За несколько месяцев пребывания в Нора Дженна успела оценить напиток и познакомилась с производящим его алхимическим аппаратом – дистиллятором.
– Захватчиков было больше, чем нас, все они были воинами, хорошо вооружёнными и наученными рубильному делу, – вещала тем временем Бабушка Йон, глядя сквозь толпу на Дженну своими узкими выцветшими глазами. – Альвы же были крестьянами и ремесленниками. В наших рядах шли старики, женщины, плоскогрудые девчонки и безбородые парни. Однако мы защищали свои дома, свои семьи, наших детишек, наших предков… В этом заключалась великая сила! – она хватанула единственным кулаком по столу. – Страшной ценой, но мы победили!
Дженна ухаживала за Бабушкой Йон и хорошо знала женщину. При свете дня она была почти неприметна в своём кресле на колёсах – если, конечно, не кричала и не бранилась – и выглядела ну точно маленькое сморщенное яблочко. Однако, начав свою историю, в полутьме, среди огоньков свечей и ламп старая рассказчица будто разрасталась до великанши, а её серебристые глаза сияли ярче луны.
Спина Дубабушки под гнётом лет и труда согнулась крутым горбом. Зелёное лицо напоминало древесную кору, а волосы – сухой поседевший под солнцем мох. Осталась она после войны безногая и однорукая, а когда-то слыла настоящей сердцеедкой.
Замужеств у гоблинши было много. В них она нарожала несчитанное количество гоблинят. И теперь считалась бабушкой во многих семьях.
Дженна слушала рассказчицу, сидя в самом тёмном углу таверны, подальше от народа и света. Девушка рассматривала гостей, с удовольствием вдыхая прохладный сырой, наполненный нотками воды и леса воздух, щедро струившийся в распахнутые двери. Рядом с чародейкой устроился дедушка драугр.
– Битва длилась много дней и ночей, – тем временем рассказывала Бабушка Йон. – Обе армии сражались без отдыха и сна. Многие падали замертво не от ран, но от голода и усталости. И погибшим не было числа. Земля скрылась под грудами мертвецов. Мы шли в бой, попирая стопами тела врагов и друзей. И всё же мы отбросили вторженцев обратно на их острова. – Она остановилась, протянула дрожащую руку к своему кубку, залпом осушила его, вздрогнула, крякнула и продолжила глухим голосом: – Домой вернулись немногие… А в городах и деревнях остались лишь те, кто вовсе не мог держать оружие: дряхлые старики, женщины на сносях, молодые матери, маленькие дети…
При этих словах Дедуля Йон – дедушка Йон-Йона и один из последних мужей Бабули Йон – издал спазматический звук, напоминающий попытку вздохнуть. Дженна была уверена, что ему вторил довольный смешок Дхара Нэваала.
– Чу-удная история, – шепнул ей на ухо демон боли. – Чу-удная водица…
– Не лезь к ним, – глухо предупредила Дженна.
Она подняла свой кубок с «живой водицей», сделала глоток и прикрыла глаза. Обжигающий напиток коснулся губ чародейки, будто поцелуй любимого, и горячие волны разлились по телу, точно давно забытая магия пламени вновь наполнила его. Дженна поморщилась