побывала в сарае!»
А потом он позволил трем детишкам, звавшим его папой, подкрасться и наброситься на него, и сделался совершенно другим. Самый обычный Веселый Папаша, занятый тем, чем обычно занимаются Веселые Папаши.
Мне приходилось нелегко, даже когда я просто думала, что кого-то обидела, и чувствовала себя говном несколько дней подряд. А ошибись в подобном – и обратного пути не будет. «Простите, детишки. Простите, что убила вашего папочку. Он мне кое-кого напомнил. Это не его вина. Но вы молоды, выносливы, и однажды от этого оправитесь».
Нет, это бы меня прикончило.
Единственной, в связи с кем я ощущала полную уверенность…
…была Бьянка.
Я узнала ее, когда почувствовала ее. Я узнала ее отчетливее, когда увидела. Я узнала ее так сильно, как никогда, когда прикоснулась к ней, накрыла ее ладонь своей, сидя за столом в чайной. Я знала, что нашла ту, кого искала, даже не понимая этого.
Кому она могла помешать?
Кто мог желать смерти этой женщине или ожидать, что я ее убью?
Конечно же, люди, которых они пытались спасти, гибли и раньше. Просто не так.
Таннер никогда не встречал тех, кто решил расстаться с жизнью. Прыгуны, случалось, тоже отправлялись на природу, но прыгуны, которым нужны были зрители, оставались в городах – там, где есть высокие здания и люди.
Но, хотя финал ситуации был очевиден, Таннер вовсе не был уверен, что она шла к этому изначально. Только не после того, что он успел увидеть, услышать, почувствовать на этой неделе.
В какой-то момент в течение этих сорока четырех часов внутри у Джоша Козака что-то сдвинулось. Таннер знал десяток таких Джошей. Два десятка. В детстве их кумиром был Человек-паук, и они его так и не переросли. Они занимались скалолазанием, потому что ничто иное не помогало им почувствовать себя настолько живыми, и им даже в голову не могло прийти вернуться домой и не начать планировать следующий подъем.
Джош не для того отправился в этот каньон, чтобы умереть. Его…
Использовали? По крайней мере, так Таннеру казалось. Нашли, присвоили и использовали. И Вала тоже. А использовав, их обоих выбросили.
Один из членов команды предложил вечером сходить выпить, но это была автоматическая реакция – может показаться, что ты обязан это сделать, увидев, как молодой мужчина падает головой вниз с высоты двухсот шестидесяти футов. Так спасателям полагалось стирать из памяти вид мозгов, расплескавшихся по восьми или девяти квадратным ярдам камней.
Но это было не в их стиле – Таннера и остальных. Он редко выпивал, а когда все же пил, то потому, что для этого был радостный повод, а сейчас радоваться было нечему.
Скорбь? Гнев? Смятение? Их в выпивке не утопишь. Они подкараулят тебя, когда ты протрезвеешь, и станут только сильнее, потому что сам ты ослабнешь, Нет, есть способ лучше. Можно справиться с тем, что случилось у тебя на глазах, если выйти из дома и случиться с кем-то еще.
Ты запрыгиваешь в грузовик с лучшим другом, парнем, который видел, как это случилось, вися вместе с тобой на высоте двухсот шестидесяти