этакий профессор Груша, который улыбаться и не думал, а, наоборот, был страшно хмур и не выказывал ни малейшего намерения здороваться. Тут мне пришло в голову, что это, вероятно, оттого, что мыши съели его скрипку, сделанную из половинки сочной груши, и я совершенно неуместно хихикнула. «Профессор» всё-таки кивнул дамам, потом обернулся ко мне и произнёс без выражения:
– Оболенский. Вас как звать-величать?
– Марианна Сергеевна, – степенно представилась я
Он качнул головой, потом собрал со столика у двери какие-то бумаги и молча вышел. Я решила про себя ничему не удивляться и снова углубилась в изучение красочных проспектов, стопкой лежащих на моём столе.
Когда я на следующее утро, снова настроившись лыбиться, появилась в нашей комнате, то застала там жуткий переполох, и проблема голливудских оскалов отпала сама собой.
Дамы что-то бурно обсуждали, в комнату то и дело забегал тощий лохматый тип и, размахивая руками, кричал о головотяпстве, ротозействе и наплевательском отношении к работе. Прислушавшись, я поняла, что запороли какой-то ролик для предвыборной кампании кандидата в губернаторы Аграновского, и готов разразиться большой скандал, если не принять срочные меры.
В двенадцать часов появился Артём и немедленно принял участие в общей суете. Страсти несколько улеглись только к обеду, и он, присев на край моего стола, устало сказал:
– Пойдёмте ко мне пить кофе.
Его кабинет был маленьким, светлым и довольно уютным.
– Дурдом. Привыкайте, – пояснил он, поставив передо мной банку растворимого «Чибо» и разливая кипяток в чашки. – Вам с сахаром? Не выношу сладкий кофе. Как вам у нас?
– Я, знаете ли, ещё не успела…
– И не успеете, – мотнул головой он. – Здесь никто ничего не успевает. Стремительная гонка вооружений. Как в НАТО. Ничего, привыкнете.
Артём был худощав, среднего роста и одевался с нарочитой элегантной небрежностью. На первый взгляд ему можно было дать лет тридцать, и он то и дело запускал пятерню в длинные, тёмные, зачёсанные назад волосы.
– Что вы умеете делать?
– Да я, собственно… – начала было я.
– Ничего, научитесь. Здесь никто ничего не умеет делать. – Он поставил чашку и окинул меня цепким взглядом. – С шефом уже виделись?
– Пока нет… – отрицательно покачала я головой.
– Ничего. Здесь никто не видится с шефом. Он редко бывает. У него таких фирм несколько. К тому же сейчас он в отъезде. Надеюсь, вы быстро освоитесь.
Был самый разгар июля. Из окна тянуло настоящим московским летом. Запах нагретого асфальта мешался с перегарными автомобильными выхлопами, не оставляя шансов выжить одурманенной пыльной листве деревьев и жухлой траве. Запах был родным, успокаивающим, и я подумала, что в конце концов всё устроится, всё будет нормально и переживать совершенно незачем.
Так и оказалось. Вообще это лето, не в пример предыдущим, выдалось для меня особенно удачным.