разводы туши. Я тут же представила, как выглядит сейчас моя физиономия.
– Мне надо умыться, Лёвик, – попыталась улыбнуться я с несчастным видом. – Представляю, какая я обезьяна…
– Ты самая красивая… – произнёс он тихо. – Ни одну бабу я не любил с такой дури… Будь моя воля, я бы… Да выходи же ты наконец за меня замуж! Ну почему ты, чёрт возьми, такая дура?!.
Тут я заревела с удвоенной силой.
На сей раз Лёвик не сдвинулся с места. Он сидел очень прямо, глядя куда-то в темноту, в глубину сада, где ветер шевелил листву деревьев и изредка мигали из-за кустов обрамляющие дорожку круглые фонарики.
– Пойдём в дом, Лёвик, я замёрзла, – сказала я наконец, перестав реветь и чувствуя, что понемногу прихожу в себя.
Он молча поднялся и протянул мне руку. Я вложила в неё свои ледяные пальцы, и мы медленно зашагали по аллее.
Эльза, мирно дремавшая на крыльце, положив голову на лапы, при нашем приближении радостно замахала хвостом.
В доме было прохладно, пахло деревом и каким-то особенным дачным уютом. На круглом венском столике у окна в жёлтом глиняном кувшине стоял букет ромашек, которые мы набрали вчера у опушки берёзовой рощи.
Когда через полчаса я, умывшись и кое-как приведя себя в порядок, спустилась в гостиную, Лёвик сидел в кресле у камина и согревал в ладонях коньячную рюмку. Я заметила, что стоящая перед ним бутылка «Камю» наполовину пуста. А между тем я точно помнила, что, когда мы пришли, она была запечатанной.
– Выпьешь? – спросил он и, не став дожидаться ответа, плеснул в квадратный хрустальный стакан красного вина.
– Лёвик, – робко начала я, – уже вечер. Кому-то ведь надо будет сесть за руль, а ты, я вижу…
– Пьян, ты хочешь сказать? – усмехнулся он.
– Нет, не пьян, но, в общем, выпил достаточно для того, чтобы…
– …для того, чтобы кувырнуть тебя в кювет, – закончил он и сделал большой глоток коньяка.
– Перестань валять дурака, Лёвик, – взмолилась я. – Ты как хочешь, а я пить не буду. И поведу машину.
– Если я тебе это позволю, – без выражения произнёс он и сделал ещё один глоток.
Я почувствовала, что в воздухе снова начинает скапливаться электричество. Его поза в кресле и жёсткий профиль несколько пугали и одновременно притягивали взгляд, не позволяя мыслить отчётливо и обрести наконец прежнюю уверенность, к которой привыкла с самого детства. Прежде его присутствие никогда не вызывало у меня этого странного волнения, бесконечно возвращающего мысли в совершенно непривычное русло.
– Лёвик, ну что ты, в самом деле… – начала я не очень уверенно, безуспешно пытаясь прогнать из головы непрошеные размышления.
– Успокойся, Мара. – Он смотрел на меня чуть насмешливо, положив ногу на ногу и легонько покачивая сланцем. В его взгляде явно появилось какое-то новое выражение, которое неожиданно смущало меня и заставляло сердце биться чуть быстрее. – Никто сегодня не сядет за руль. Поедем утром. А сегодняшнюю ночь мы проведём здесь.
«Моего