тростниковой крышей,
как прекрасна пара диких гусей в камышах…
Но я всё равно заберу тебя с собой —
мы будем, как два цветка
на одном сорванном стебле.
Ближе, белоглазый, ближе —
вечность уже раскрыла объятья
и встречает меня с материнской улыбкой.
И «банзай» миллиона самураев
громче рёва моей среброкрылой машины.
Девушка по имени Судзуки,
с лицом, подобным полной луне,
завтра наденет для меня белые одежды
и соберёт букет белых лилий.
Завтра стяг великой Империи Солнца
в мою честь поднимут товарищи,
а мать расплетёт свою косу
и посыплет волосы пеплом вулкана Фудзи.
Губы – мокрые бледные слизни,
выплёвывают слова, которых я не слышу.
Я пришел за тобой, враг,
не жми на гашетку напрасно.
Лучше посмотри на то золотое облачко,
что рыбкой проплывает над нами.
Оно плывёт на Восток, туда, где моя Родина.
Её бесстрашные сыновья уже греют моторы —
ты слышишь?
Они заменят меня
в этом ревущем небе над океаном,
где красное окунается в синее
и становится чёрным…
Минут через сорок, когда окаянный камикадзе наконец протаранил своего несчастного оппонента, я, честное слово, уже хорошо его понимала. Ибо то же самое с наслаждением сделала бы с Веником. А потом посыпала бы волосы пеплом вулкана Фудзи, окажись он где-нибудь поблизости.
– Ну как? – повалившись в кресло, умиротворённый и потный, как после акта любви, спросил новоявленный Басё.
– Неплохо, – выдавила из себя я, напряжённо соображая, что бы ещё такое ввернуть.
– Мне тоже так кажется, – не моргнув глазом отозвался поэт.
– Монументально. Хороший полноценный объём. – Я наконец овладела собой. – Есть удачные образы.
– Ну, объём, ты знаешь, это мой конёк. Не люблю, когда вещи короткие. Кстати, я вчера начал продолжение писать. Уже есть кое-какие намётки…
– Но герой ведь уже погиб? Что там ещё писать?! – Моему искреннему возмущению не было предела. Но Веник плевать на это хотел.
– У него осталась невеста. Через год она выйдет замуж за лётчика с американской военной базы. А призрак её жениха будет им являться. Могу почитать тебе до того места, когда…
Это было уже чересчур. Даже не дав себе труда скорчить хорошую мину, я довольно грубо намекнула Венику, что мне надо уходить. Причина была придумана более чем уважительная – деловое рандеву в поисках новой работы.
Выразив соболезнования по поводу почившей в бозе старой, Веник тем не менее продолжал сидеть в кресле и не двигался с места.
Я демонстративно извлекла из шкафа свой единственный титулярный костюм и энергично потрясла им перед бледным Вениковым носом. Ноль эмоций. Я надела костюм в ванной, вернулась в комнату и достала из сумки косметику. Веник сидел как вкопанный. Я сделала вид, что накрасилась. Веник сидел, покачивая головой и изредка шевеля губами.
– Я ухожу через две минуты, –