правильно, что ли.
– Мамочка, – откликнулась Лена после некоторой паузы, – я почти пять лет жила очень правильно. Но тебе это тоже не нравилось, правда ведь?
Лена с грустью заметила, что вокруг глаз у мамы прибавилось морщинок и седины стало чуть больше. Её волосы, тёмные и пышные, заплетённые в толстую косу, были уложены вокруг головы. Она их никогда не красила, а несколько седых прядей являлись скорее украшением прически и совсем не прибавляли возраста. Когда Лена была ещё маленькая, она, подперев кулачками подбородок, могла подолгу любоваться маминым точёным профилем, склонённым над тетрадками в вечернем свете лампы.
Мамой она всегда очень гордилась. Когда Евгения Дмитриевна, высокая и статная, с горделивой осанкой и устремлённым вверх подбородком, двигалась по школьному коридору, зажав под мышкой классный журнал и указку, Лена частенько ловила на себе завистливые взгляды одноклассников. Евгению Дмитриевну Рассказову в школе обожали и побаивались.
Отца Лена помнила плохо. Ей было всего четыре года, когда его не стало, – погиб вследствие какой-то страшной аварии на их комбинате, крупнейшем в отрасли. Был большой скандал, и послетало много ответственных голов. Тогда об этом писали, и пожелтевшие газеты до сих пор хранились где-то в мамином архиве.
Они прожили вдвоём шесть лет, и Лена была очень счастлива. А однажды, когда она училась в четвёртом классе, услышала на перемене, как кто-то из девочек сказал: «Слыхали, Рассказова замуж выходит за физика?» И это стало отсчётом её новой жизни.
Она тогда сделалась пунцовой как свёкла, и в класс не вернулась, а спряталась во дворе за гаражами, где рыдала до вечера.
Николай Иванович Огнев был хмурый, худой и высокий, он носил строгие костюмы, мало говорил, общаясь, в основном, с учебниками, и никогда не повышал голоса, но в его присутствии Лена шуметь не решалась. Он редко делал замечания, просто смотрел поверх очков, и этого было достаточно. Не только для неё, Лены, но и для всех, кто оказывался в поле его зрения. Он не делал попыток сближения и не старался расположить к себе Лену, но всегда бывал удивительно справедлив, чем неизменно вызывал уважение всех окружающих. И её, Лены, тоже.
А через два года родились близнецы, Виталька и Волька, и стало совсем не до детства. Она словно перешагнула через него, сразу сделавшись взрослой, рассудительной и самостоятельной. Примером для братьев. Мальчишки Лену обожали, лезли на колени и наперебой чмокали в нос. Она таскала их на руках и учила всему на свете. Клеила с ними самолётики и строила крепости из песка. Читала им вслух книги и разыгрывала целые театральные представления. И очень гордилась своим званием старшей сестры.
А потом мальчишки подросли и пошли в школу. Они были совсем не такие, как мама и Лена, – зевали за книгами и хихикали над стихами, вечно гремели какими-то железками, а, став школьниками, с упоением спорили над отцовскими формулами и затирали в дневнике двойки по литературе. Мужскую часть семьи Лена с мамой называли «физиками».
Лена