и взяла меня за руку. Огибая шатры и разбитые палатки, я провела её к нашей гримёрке. Людей почти не было, а по дороге к главному шатру ходил патруль и – я сглотнула от страха – Печальные Братья. Я попыталась убедить себя, что нам ничего не грозило. Они просто пришли подловить как можно больше людей в свою паству. Ненароком потянула сестру за руку, уведя её с главной дороги.
Вэй не поняла, что меня так напугало, и попыталась заговорить. Я шикнула и провела её, петляя между палатками, фургончиками и деревянными коробками. Наконец, добравшись до места, я отворила дверь и залетела в фургончик, притянув сестру к себе. Перед тем как закрыть дверь, я огляделась – на случай если кто-либо из зевак решил за нами увязаться – но, кажется, за нами никто не пошёл. Вот и прекрасно.
– Да что с тобой не так? – Возмутилась Вэй. Наша прогулка явно оказалась ей не по душе.
Я подпёрла дверь спиной и смахнула со лба капли пота. Моё дыхание сбилось, воздуха как будто стало в разы меньше. Сестра испуганно смотрела на меня, ожидая объяснений. Обхватив её крохотные ладони, я присела перед ней.
Из освещения в нашем фургончике была только догорающая свеча, пламя которой тихо колебалось от ветра, пробивавшегося через щели обшивки. Вэй облокотилась на гримёрный столик, закрывая его собой, но я успела заметить свои выпотрошенные запасы: рассыпанные по всей столешнице белила, высохшую подводку из сурьмы и потрескавшийся красный пигмент для щёк и губ, которые теперь можно было только выкинуть.
Мне так хотелось всё рассказать ей, про мою сделку, и про Варравара, но ещё больше мне хотелось защитить её от всего этого. Укрыть её, спрятать, чтобы никто не смог причинить ей боль, чтобы никто не смог обидеть её… Как меня. Я провела ладонью по её маленьким ручкам – они были совсем ещё детскими. Но совсем скоро они узнают, какого это собирать ржавые пятаки и жирные от сала медяки, которые ей будут кидать под ноги.
Стряхнув с себя эти мысли, я посмотрела на неё и охнула, вспомнив о своих припасах. Нащупав в кармане крошки и раздавленное повидло, я вытянула бесформенную массу и протянула ей остатки пирога и груши:
– Держи, мне удалось стащить кусочек, но пока я к тебе добиралась, он совсем попортился, – я виновато улыбнулась.
– Ух ты, яблочный пирог! – Она обхватила меня одной рукой, держа другую руку на расстоянии, так чтобы мы обе не обмазались остатками повидла.
Вэй, в отличие от меня, никогда не злилась долго. Её вспышки злости были яркими, но быстро улетучивались, особенно если я приходила мириться первой. Удивительно, как не имея ни крыши над головой, ни средств к существованию, она умудрилась даже в нашей захудалой актёрской среде ни зачерстветь, ни разувериться в людях, и всегда оставаться с открытым сердцем… Как же сильно мы с ней отличались. В такие минуты я и правда была готова поверить, что мы не сёстры.
– Вэй, послушай, мне очень жаль, о том, что наговорила с утра, но я хотела попросить тебя об одной вещи.
Она жевала пирог, внимательно уставившись на меня. Я продолжила:
– Не принимай близко к сердцу всё, что