что ше ты делаешь? – Сертан, не сумев наблюдать за ее попытками, отодвинул жену.
– А то, что ты делать не намерен, – произнесла Карфа и скрестив лапы, отошла в сторону, наблюдая как Сертан медленно отодвигает скрипящий, деревянный шкаф в сторону, оголяя, пробитую в каменной стене, дыру, за которой скрывалась мгла.
Отряхнув лапы, Сертан подошел к шкафу, вытянув из-за него деревянную лестницу и подойдя к обрыву в стене, стукнул ей, установив в глубине провала. Карфа взяла с полки свечу в подсвечнике и прикрывая огонь, взглянула в мглу, пожирающую, оставшийся от закрытого окна, свет. Фося, вытянувшись, попыталась разглядеть хоть лучик. Безрезультатно.
– Нам что, туда?
На ее вопрос Карфа аккуратно передала свечу мужу, указав в темноту.
– Ступайте.
Глава 4
Темнота обступала со всех сторон, а обувь шуршала по песку. Фося в темноте, подала единственный лучик света, теплившийся, танцующий на восковой подложке, стекающей ручейками по железной, витиеватой подставке.
Послышался шорох. Сертан спустился с деревянной лестницы и доверяя лишь танцующему во тьме огню, нагнулся перед, еле видным, люком. Отбежав в сторону, он схватил из песка ключи и отперев, скрипнувший люк, схватил приставленную у дыры лестницу, установив ее в люке.
– Прошу! – воскликнул Сертан, показав на, несущуюся вниз, мглу.
И только Фося хотела передать ему свечу, как послышалось грозное: «Сейнраф!» Свеча дрогнула то голоса в тишине. Сертан поднял мордочку. В проеме стены, просветами очерчивалась угловатая фигура.
– Саведешь иль потеряешь их… – в освещенном проеме отчетливо виделся, покрытый тенями, кулак.
Супруг застенчиво хихикнул и перехватив у Фоси свечу, показал на лестницу.
Неровные, покрытые глиной стены, походили на иссушенные равнины, прерываемые оврагами. Словно пустыня покрывшаяся, потрескавшейся, пещянной коркой от засушливых дней и ночей, лишь прикрывающих истощенную землю, тенью. Всюду вырытые в стенах полки, наполненные сливающейся со стенами, горшками и вазами с зерном. Встречались мешки с заплатками, из которых сыпались фрукты. В стенах появлялись аккуратно вылепленные дверные проемы, закрытые тканью с занавесью. Всюду на глине, то тут, то там виднелись разводистые отпечатки чешуйчатых лап и когтей.
Свеча, не колышась, освещала длинный коридор, цветом напоминающий корочку запеченного, яблочного пирога. Проемы в стенах пестрели тканями. На одних поблескивали нити с вплетенными осколками, на других деревянные бусины, перевязанные нитями, иные скромно висели в стороне, у других виднелись нацарапанные таблички с надписями и от каждой тянулся запах. Яблоко, овощи, злаки, отдающие иссушающим душным, теплым воздухом, ароматом муки. Чувствуешь монотонный запах мака, свежий аромат моркови, земляной картофель, сладкие фрукты и приторность засахаренных абрикосов в закупоренных банках.
– На сюда, – Сейнраф показал на синеватую ткань, отстранившуюся от ярких занавесей.
Она словно, была другой, по-другому