понятие о мужском достоинстве и чести, и хорошо, что оно есть. Хара найдёт слова куда более убедительные и доводы куда менее рискованные, чем она.
Видно, так и случилось. Уже слегка остыв, Россомаха рванул с земли седло так, что все его металлические части брякнули и звякнули отрывисто, и тоже пошёл к коню. Санька, с нежностью глядя на него, даже чуть не прослезилась от обиды. Что бы ни было у него в прошлом, Санька не верила в его бесчестность. Возможно, грабил, совершенно точно – убивал, но он был существом благородным, она знала это совершенно точно! Запутавшимся, наверное, и даже отчаявшимся, но верным, честным и великодушным, таким, каким никогда не быть Диего. Это ещё посмотреть надо, кто из них дрянь!!!
Разумеется, дальше ехали в молчании. Только Диего, нисколько не тяготясь общей неприязнью, опять распевал во всё горло о красотке, которую он нагонит на своём верном коне и увезёт в свою крепость.
Даже Чену Диего не нравился. Вообще-то, китаец был человек добрый и приветливый ко всем, но Диего и в нём вызывал неприязнь, которую он почти не скрывал, каким бы вежливым ни был. Ему одному он не пытался предлагать на привалах свои услуги, и демонстрировал самые скудные из своих улыбок. А тем же вечером, после ссоры с Россомахой, Диего вздумал с Ченом побеседовать на его языке. Начали они довольно мирно, Диего что-то спрашивал, Чен отвечал, но первый был невозмутим, а второй начал закипать уже на третьем или четвёртом вопросе. Он даже голос повысил, чего Санька вообще никогда не слышала; и, наконец, вскочил на ноги и встал в угрожающую позу. Опять пришлось Харе бросаться между ними, а Россомаха всё-таки обнажил оружие. Тут уж Санька не выдержала, и, воскликнув:
– Всё, хватит, слушайте меня! – Стала между ними всеми.
– Ирбис, – обратилась она к нему, – так дальше продолжаться не может. Я не знаю, зачем ты провоцируешь нас, но это надо прекратить. Так больше не будет! Да, мы все в одной лодке; но никто не сказал, что весь путь мы должны проделать вместе. Скажи нам, куда и когда нужно прийти, и давай, разойдёмся. Мы пойдём отдельно, ты – сам по себе. Либо поклянись, что будешь соблюдать вежливость и перестанешь дразнить моих друзей.
– Твои друзья очень долго сами дразнили меня, без всякого на то повода. – Заявил тот. – Я долго превращал всё в шутку, но мне это надоело. Россомаха ведёт себя агрессивно, Чен невежливо. Я знаю, что больше всех из вас меня ненавидит наш странствующий ветреник, но ты слышала, чтобы я ссорился с ним?.. Нет; потому, что он ведёт себя спокойно, а на его приязни мне плевать. Так же, как ему на мои. Может, я вам и не люб, но и мне вы не особо нравитесь. Я просто не хочу говорить… пока, – что я думаю о вашем товариществе, и на чём оно в самом деле держится. Это не моё дело, ты правду сказала. Но я не щенок и не телёнок, чтобы шпынять меня по поводу и без. Если дёргаешь барса за усы, готовься отведать его когтей!
– Россомаха! – Предостерегающе вытянула в его сторону руку Санька. – Он в чём-то прав. Мы не очень приветливо приняли его. Он и не пытался нам понравиться, и не скрывал своего отношения с самого начала.