ее дом, и которая готова выслушать разумный совет. И ничего в этом нет страшного – ему наверняка тоже будет интересно посмотреть, как у нас обычные люди живут.
Черт меня дернул однажды – в сердцах – рассказать ей, как мне надоел этот Франсуа с его повышенным вниманием. Она тут же вцепилась в меня мертвой хваткой: Сколько лет? Женат? Дети есть? Насколько обеспечен? И с тех пор ни единой нашей встречи не проходит, чтобы она не поинтересовалась развитием нашего сотрудничества.
– Мама, мне абсолютно неинтересно, что ему интересно. Ты можешь, в конце концов, понять, что он мне не нравится?
– О том, кто тебе нравится, Танечка, можно было десять лет назад говорить. А теперь тебе нужно более трезво смотреть на жизнь. Еще раз напоминаю тебе: однажды ты уже упустила хорошую партию, не повторяй больше эту ошибку. Чтобы создать семью, у тебя осталось совсем немного времени: после тридцати ты станешь никому неинтересна, да и рожать в таком возрасте – весьма проблематично. Ты что, хочешь на всю жизнь вот так – пустоцветом – остаться?
Так, перешла к ударам ниже пояса.
– Мама, да пойми ты, в конце концов, я не хочу выходить замуж только для того, чтобы произвести на свет потомство. Не хочу, и все! И хватит мне дырку в голове просверливать!
– Да нет, Таня, это ты пойми. Незамужняя женщина ни в ком не вызывает уважения. Не состоялась она, следа после себя не оставила. Ни новую жизнь не создала, ни тепла, ни уюта. Не передала все, чему ее научили, следующему поколению – чтобы они потянули эту ниточку дальше. И на работе – не лучше. Нагружать такую женщину никто не стесняется – ей ведь не нужно домой, к семье, спешить; а зарплату повышать, так для этого мужчины есть, которым семью кормить нужно.
Я замолчала. Меня – опять – словно что-то изнутри толкнуло: Молчи, Татьяна, молчи, здоровее будешь. Не знаю, что – наверно, опыт печальный отстаивания своих прав. В голосе матери звучала такая непоколебимая уверенность в своей правоте, что все мои возражения, что человек – это сначала личность, а потом уж мужчина/женщина, мне самой показались нелепыми. Отец же кивал с видом учителя, который выслушивает свою же лекцию из уст любимого ученика. Ладно, помолчу. Когда я перестаю спорить, они воспринимают это как знак того, что я начала – наконец-то – прислушиваться к их словам. Дам им высказаться, дам им передать все, чему их научили, следующему поколению, а потом это следующее поколение в моем лице подумает, тянуть ли эту ниточку дальше или прямо сейчас в узелок завязать.
Закончился этот душевный семейный разговор около двух часов. Вот тебе, ненадолго заглянули! После того как родители уехали, я отправилась на кухню – мыть посуду и соскабливать осевший в душе осадок.
Всякий раз, пообщавшись с родителями, я чувствую себя полным нулем. Они бесспорно многого достигли в жизни. Отец – как только появилась такая возможность – создал свою собственную фирму: начал с косметических ремонтов и закончил строительством коттеджей, и не летних дач, а полноценных домов. Работа для него всегда стояла на первом месте, а отсюда – и процветающая фирма, и свой дом за городом,