читала мне о пришествии Доброго Пастыря. Мне нравилось, хотя я уже почти все забыл. Христианами могут быть не только рабы. Жена и дочь Диоклетиана поклонялись Христу.
– Они отреклись от Него, когда Диоклетиан открыл им глаза, – заявила Фауста.
– Вернее, он заставил их отречься, как только начались гонения, иначе ему бы пришлось заточить в темницу собственных жену и дочь, – поправил супругу Константин. – Многие последовали их примеру, но далеко не все. Когда моему отцу доложили, что христианство стало вне закона, он собрал всех своих офицеров, что были христианами, и приказал им принести жертвы Юпитеру, угрожая жестокой карой тем, кто откажется. Некоторые подчинились, но большинство предпочли наказание. Тогда отец прогнал тех, кто был готов отречься от своей веры, ведь они с такой же легкостью предали бы и его.
– А тех, кто готов был ее отстаивать, он не только не наказал, но и наградил, – закончила фразу Фауста; эту историю она знала прекрасно.
– Мой отец никогда не был христианином, но не боялся окружать себя ими.
– Христиане ходят по дорогам с оружием и кошелями, набитыми монетами, предлагая путникам деньги, чтобы те убили их, а если встречные отказываются, то сами нападают, – не сдавалась Фауста. В этот момент она напоминала обиженную девочку. – Они враги рода человеческого, ненавидят наш мир и мечтают поскорее вознестись!
– Не говори глупости. Так поступали только циркумцеллионы[15] в Африке – сумасшедшие, считавшие себя христианами. Тебе о них отец рассказывал? Диоклетиан любил о них вспоминать, когда оправдывал гонения.
– Если христиане во всем правы, почему ты сам не христианин? – выпалила супруга.
– Потому, что все это пустые слова. Священники, понтифики, авгуры, гаруспики лгут, хотя и искренне верят в свою ложь, чтобы люди слушались, приносили дары, соблюдали правила. Религия нужна народу, как войску дисциплина, без нее управлять невозможно. Для Диоклетиана христиане, отказывавшиеся совершать жертвоприношения, были все равно что нарушавшие приказ легионеры. И поступал он с ними соответственно.
– Ты не боишься разгневать богов такими словами? – обеспокоенно спросила Фауста.
Константин покачал головой:
– Мне было восемнадцать, я служил августу Диоклетиану, мы готовились к битве с пустынными кочевниками. Август поручил мне подыскать пару быков для жертвоприношения. Как же я был взволнован! Думал, благосклонность богов в моих руках. – Он медленно опустился на кровать; эти воспоминания казались столь давними, будто всё произошло в другой жизни. – Я привел двух огромных жирных бычков с большими рогами и лоснящейся шкурой. Смотреть на них – одно загляденье. Но, когда гаруспики стали возиться во внутренностях, оказалось, что печень у жертв желтоватая да еще хрустит под ножом, а желудок весь в черных точках. Чудовищные знамения! Я дрожал от ужаса.
Но Диоклетиан не смутился, велел привести еще быков. Во второй раз все прошло как надо. Легионеры возликовали, когда гаруспики объявили, что знаки – благоприятные, словно перед этим ничего и не