Ландскнехт. На яву и во сне. Андрей Дорогов

36 спускает тлеющий фитиль. Помнит, как в последний момент, уходя от пули, он ныряет под брюхо жеребца и всаживает выхваченный кинжал сначала в бедро всадника, а потом прихватив перевязь и нагнув к себе врага, в горло. Как пытается вскочить на коня чтобы, дав ему шенкелей, переправиться через реку в надежде оторваться от рейтар на том берегу. Как конь, храпя и кося бешеным глазом, рвет поводья из рук, не давая сесть на себя. Как из тумана выскакивает еще один черный всадник с оскаленным львом на айлетте37 и с оттяжкой рубит Роланда рейтшвертом38. И обжигающую боль в правом плече, когда тяжелое, острое лезвие перерубает наплечник и скользит вдоль по спине, кроша кольчугу в клочья. Как ударом его отбросает лицом на лоснящуюся лошадиную шею. Помнит горький лошадиный пот на губах. Как он разворачивается к врагу лицом и пытается достать меч, но боль, дикая боль в спине и шее, не дает пошевелить рукой. Как рейтар снова заносит клинок для удара, а ему на плечи из клубов тумана прыгает фигура в цветах его копья и несколько раз бьет кинжалом в просвет между бургиньотом39 и кирасой. Видит брызги крови, разлетающиеся в туман, а дальше темнота и чьи-то руки, подхватывающие под мышки и волочащие его в холодные речные воды.

      Роланд мотнул головой отгоняя тени прошлого и остался, как был, в неудобной позе, опираясь на постель локтями и коленями, чтобы не давить на любовницу всеми своими двумястами фунтами живого веса.

      – Ты знаешь, что мне в тебе больше всего нравится? – жарко зашептала Изабелла.

      – Надеюсь, мое умение доставлять тебе наслаждение? – попытался неуклюже отшутиться Роланд.

      – И это тоже, – женщина застонала, и он почувствовал, как она сжимает его внутри себя, – а еще то, что ты не похож на других. Эти твои шрамы и рисунки на коже. – Она прикоснулась губами к искусно сделанному шраму на шее. – Такого я еще ни у кого не видела.