войну. Ходил на горцев в сабельные атаки. Получил два ранения. Отчаянный был и азартный. Перед самой отставкой получил полковника. Имением не занимался, и оно пришло в упадок. Пришлось продать за бесценок… Хорошо хоть дал мне домашнее образование и в двадцать лет пристроил писцом второго разряда. Пристроил, но куда?! В Большедербентовское Улусное Управление. Выжженная солнцем калмыцкая степь. Адово пристанище. Соляные озёра. Ставка управления располагалась на реке Большой Егорлык, близ села Ивановского. А в нём всего четыре дома: три деревянных и один каменный. И бесчисленное множество калмыцких кибиток. Весь улус не насчитывал и десяти тысяч душ. Отец успокаивал. Говорил: “Ничего, сынок, потерпи. Служи верно государю. Честь превыше всего. Ты дворянин. La noblesse oblige[25]”. Через семь лет я дорос до письмоводителя. В тот же год пришлось сдать экстерном экзамены за весь курс мужской гимназии. Настало время и указом Правительствующего Сената я получил первый классный чин. Был произведён в коллежского регистратора. С утра до поздней ночи гнулся над конторкой и, глотая пыль канцелярских бумаг, учился полицейскому ремеслу. Не прошло и трёх лет, как я стал губернским секретарём. Раскрыл несколько дел по горячим следам. Кражи и поножовщина – самые частые преступления в тех краях. Едва мне исполнилось двадцать девять, как меня назначили приставом четвёртого стана Медвеженского уезда Ставропольской губернии. Тогда в селе Привольном ограбили приход церкви Казанской Божьей Матери. Злоумышленник похитил 852 рубля. Учитывая высокую стоимость похищенного, мне пришлось лично выехать в это село и провести расследование. Как выяснилось, храм на ночь замкнули, но вор забрался внутрь по верёвке, привязанной ранее к вилке водосточной трубы, подходившей вплотную к верхнему церковному окну, не имевшему ни стекла, ни решётки. Похититель заранее привязал верёвку к водосточной трубе и сбросил её вниз. Ночью, добравшись до верхнего окна, он поднял верёвку и перекинул внутрь помещения. Спустившись в храм, преступник просверлил буравчиком несколько дыр в ящике, где хранились деньги, сделал в них прорезь ножом и, вытащив пробой, завладел деньгами. Верёвка, естественно, осталась на месте, а рядом с раскрытым ящиком валялся буравчик. По всей видимости, вор забыл его. Я объехал все скобяные лавки уезда, выясняя, где покупалась верёвка, оставленная на месте преступления и буравчик. Хозяин лавки села Преградного узнал свой товар и назвал покупателя. Им оказался местный крестьянин. Отыскал я и продавца буравчика. Это был сосед подозреваемого. Осмотрев последнего, я обнаружил у него ссадины на коленях и содранную до крови кожу на левой руке между большим и указательным пальцем. Эти раны остались от ожога верёвкой при спуске и подъёме. При обыске в его сарае нашлись и похищенные деньги, зарытые в углу. Он ещё не успел их потратить. На раскрытие преступления у меня ушло два дня. Меня сразу же представили к ордену Св. Станислава III степени… Отец к тому времени умер. Он так и не узнал, что в тридцать один год я уже служил приставом второй
