по саду, словно кони по полю. Не пройдя и десяти шагов, он был немедленно поздравлен профессором литературы (кой мог быть полезен для дальнейшей карьеры Прана), двумя влиятельными членами Законодательного собрания от партии Индийский национальный конгресс (которые могли подсобить ему в нескончаемой борьбе за власть против министра внутренних дел), судьей – последним англичанином, оставшимся в составе Высокого суда Брахмпура после провозглашения Независимости, и своим старым другом навабом-сахибом Байтара, одним из богатейших землевладельцев штата.
Лата, слышавшая обрывок разговора Мана с отцом, не смогла сдержать улыбку, проходя мимо.
– Вы, я вижу, наслаждаетесь вовсю, – сказал ей по-английски Ман.
Его диалог с отцом происходил на хинди, Лата с матерью разговаривали по-английски. Ман хорошо говорил на обоих языках.
Лата смущенно застыла, как порой с ней случалось в присутствии незнакомцев. Особенно тех, кто улыбался так же смело, как Ман. Что ж, пусть улыбается за двоих.
– Да, – ответила она просто, всего на секунду задержав взгляд на его лице. Апарна дернула ее за руку.
– Ну вот, теперь мы почти семья, – сказал Ман, должно быть почувствовав ее неловкость. – Еще каких-нибудь пять минут – и церемония начнется.
– Да, – согласилась Лата, глядя на него снизу вверх, но уже более уверенно. Она помолчала и нахмурилась. – Мама волнуется, что они не начнут вовремя.
– Наш отец тоже, – сказал Ман.
Лата снова заулыбалась, но, когда Ман поинтересовался почему, она лишь покачала головой.
– Что ж, – подытожил Ман, смахивая розовый лепесток со своего красивого белого ачкана[17], ладно облегающего его стройную фигуру. – Ты ведь не надо мной смеешься?
– Я вообще не смеялась, – ответила Лата.
– Но улыбалась точно.
– Нет, не над тобой, – сказала Лата. – Над собой.
– Это очень загадочно, – сказал Ман, изобразив на добродушном лице крайнее недоумение.
– Боюсь, что так и есть, – сказала Лата, теперь уже смеясь. – Апарна хочет мороженого, и я обязана исполнить ее желание.
– Попробуйте фисташковое, – посоветовал Ман.
Он несколько секунд провожал взглядом ее розовое сари.
«Симпатичная девушка, – снова подумал он. – Розовый, впрочем, не гармонирует с цветом ее кожи. Лучше бы надела темно-зеленый или темно-синий… как у вон той женщины, например». Его внимание переключилось на другой объект созерцания.
Несколько секунд спустя Лата нос к носу столкнулась со своей закадычной подругой Малати, студенткой медфакультета. Они к тому же жили в одной комнате в общежитии. Малати была очень общительной и в разговоре с незнакомцами за словом в карман не лезла. Впрочем, незнакомцы сами зачастую теряли дар речи, едва заглянув в глубину ее зеленых глаз.
– Кто этот кэд, с которым ты сейчас разговаривала? – немедленно спросила она у Латы.
На самом деле это слово не означало ничего плохого, просто