что из трех часов, отведенных на письменный экзамен, как минимум час канул для нее бесследно. Она ответила только на два вопроса. Взбодренная внезапной тревогой, она бросилась отвечать на оставшиеся два. Она выбирала их практически наугад, неровными паническими каракулями, пачкая чернилами пальцы и марая блокнот для ответов, едва осознавая, что именно она пишет.
Жужжание мухи, казалось, внедрилось в ее мозг. Вместо обычного красивого почерка из-под ее пера появлялись каракули хуже Аруновых, и эта мысль снова чуть не парализовала ее.
– Пять минут до конца.
Лата продолжала писать, почти не понимая, что пишет.
– Положите, пожалуйста, ручки.
Латина рука продолжала двигаться по странице.
– Прекратите писать, пожалуйста. Время вышло.
Лата положила ручку и закрыла лицо руками.
– Принесите ваши работы в передний конец зала. Убедитесь, что ваш реестровый номер указан верно на первой странице и что вспомогательные буклеты, если таковые имеются, расположены в верном порядке. Пожалуйста, не разговаривайте, пока не покинете аудиторию.
Лата сдала свою работу. На обратном пути она прижала ладонь к прохладному кувшину с водой.
Она не понимала, что на нее нашло.
Выйдя из зала, Лата задержалась на минуту. Солнце проливалось на каменные ступени. Кончик Латиного среднего пальца был вымазан чернилами, и она нахмурилась, глядя на него. Она чуть не плакала.
Другие студенты факультета стояли на ступенях и болтали. Там проводилось «вскрытие» экзаменационной работы, и над всеми главенствовала оптимистичная пухленькая девушка, которая загибала пальцы, считая, на сколько вопросов она ответила верно.
– Это единственная работа, которую я действительно хорошо написала, – сказала она. – Особенно насчет «Короля Лира». Думаю, правильный ответ «да».
Остальные выглядели кто радостно, кто огорченно. Все согласились, что многие вопросы оказались гораздо сложнее, чем нужно, и даже слишком сложными. Группа студентов исторического факультета стояла неподалеку, обсуждая экзамен, который они сдавали в это же время и в этом же здании. Одним из них оказался тот самый парень, который привлек внимание Латы в «Имперском книжном развале», и вид у него был немного встревоженный. Последние несколько месяцев он очень много времени уделял занятиям, не входящим в расписание, – в частности, крикету, – и это сказалось на его работе.
Лата побрела к скамейке под огненным деревом и села, чтобы собраться с мыслями. Когда она вернется домой к обеду, ее забросают сотней вопросов, насколько хорошо она сдала. Она разглядывала красные цветы, разбросанные у нее под ногами. В ушах все еще звучало мушиное жужжание.
От молодого человека, беседующего с одногруппниками, не укрылось то, как она спустилась по лестнице. Заметив, что она села на дальнюю скамейку под деревом, он решил с ней заговорить. Он сказал друзьям, что идет домой обедать – мол, его уже заждался отец, – и поспешил по тропинке, ведущей мимо огненного дерева. Приблизившись