пхупха-джан.
– Добрый ты человек!
– В Сагале нетрудно заслужить это звание, – заметил Рашид.
Старик посмеялся и наконец выдавил:
– Да уж!
Рашид встал и направился к выходу, Ман пошел за ним.
Дочь старика со сдержанным теплом сказала им вслед:
– То, что вы делаете, возвращает нам веру в добрых людей.
Когда они вышли со двора, Ман услышал, как Рашид пробурчал себе под нос:
– А то, что делают с вами добрые люди, заставляет меня усомниться в Боге.
Покидая Сагал, они прошли мимо небольшой площади перед мечетью. Там собрались и стояли, беседуя друг с другом, человек десять старейшин, в основном бородатых, включая того мужчину, которого они встретили по дороге к дому старика. Рашид узнал в толпе еще двух его братьев, но в сумерках не разглядел выражения их лиц. А все они, как вскоре выяснилось, смотрели прямо на него и настроены были враждебно. Несколько секунд они молча оглядывали его с ног до головы, и Ман, в белых штанах и сорочке, тоже попал под их внимательный осмотр.
– Пришел, значит, – слегка насмешливым тоном произнес один из старейшин.
– Пришел, – ответил Рашид прохладным тоном, даже не использовав подобающего уважительного обращения к человеку, который с ним заговорил.
– Смотрю, не очень торопился.
– Да, кое-какие дела требуют времени.
– То есть ты сидел и тратил дневное время на пустую болтовню, вместо того чтобы пойти в мечеть и совершить намаз, – сказал другой старейшина (тот, которого они недавно встретили на улице).
Вообще-то так оно и было: Рашид увлекся беседой со стариком и даже не услышал вечерний зов муэдзина.
– Да, – сердито ответил он, – вы совершенно правы.
Рашида вывело из себя, что эти люди накинулись на него без всякой причины, лишь из желания его позлить да понасмешничать. Плевать они хотели, посещает ли он мечеть. «Они просто мне завидуют, – подумал Рашид, – потому что я молод и уже кое-чего добился в жизни. Их пугают мои убеждения – за коммуниста меня приняли. А больше всего их раздражает моя связь с человеком, чье жалкое существование служит им вечным упреком».
Высокий кряжистый мужчина воззрился на Рашида.
– Кого ты с собой привел? – спросил он, указав на Мана. – Может, соблаговолишь нас познакомить? Тогда мы сможем узнать, с кем водит дружбу наш мауляна-сахиб, и сделать выводы.
Из-за оранжевой курты, в которой Ман был в день приезда, по деревне прошел слух, что он индуистский святой.
– Не вижу смысла, – ответил Рашид. – Он мой друг, вот и все. Друзей я знакомлю с друзьями.
Ман хотел сделать шаг вперед и встать рядом с Рашидом, но тот жестом осадил его и велел не лезть на рожон.
– Изволит ли мауляна-сахиб совершить завтра утренний намаз в мечети Дебарии? Как мы поняли, сахиб утром любит поспать подольше и на жертвы идти не готов, – сказал кряжистый.
– Я сам решаю, когда мне совершать намазы! – запальчиво ответил Рашид.
– Вот, значит, какую манеру взял, –