что человек был создан по образу и подобию Божьему, мы не осмеливаемся добавить к этому утверждению нашу собственную мысль о том, что здесь имеется в виду точное сходство. Если это сделать, то получится, что человек – копия Бога, и тем самым будет утрачена уникальность Бога, и в конце концов Бога уже не будет. Это значит пробить ту бесконечно высокую стену, которая отделяет то, что является Богом, от того, что Богом не является. Представить себе творение и Творца в основном похожими друг на друга – это значит лишить Бога большинства Его свойств и низвести Его до положения творения. Например, это значит лишить Его присущей Ему безграничности: во Вселенной не может быть двух безграничных субстанций. Это значит лишить Его присущей Ему независимости: во Вселенной не может быть двух абсолютно свободных существ, ибо рано или поздно две полностью свободных воли должны столкнуться друг с другом. Эти свойства Бога (а также и другие Его свойства, которые не были здесь упомянуты) таковы, что они могут принадлежать только кому-то одному.
Когда мы пытаемся представить себе, каков Бог, мы вынуждены использовать в качестве исходного материала для работы нашего ума то, что Богом не является.
Следовательно, каким бы мы ни представляли себе Бога, наше представление не будет соответствовать действительности, так как мы основываем наши представления о Боге на том, что Он сотворил, а то, что Бог сотворил, не является Богом. Если мы будем упорно стараться представить себе Его, то в конце концов мы получим идола, сделанного не нашими руками, но нашими мыслями; а идол, созданный умом человека, столь же оскорбителен для Бога, как и идол, созданный руками человека.
«Разум знает, что Ты неведом ему, – сказал Николай Кузанский. – Потому что разум знает, что знать Тебя невозможно, если только непознаваемое не станет известным, если только невидимое не станет видимым, а недостижимое – достигнутым»[1].
«Если кто-нибудь выдвинет какое-нибудь понятие с целью постичь Тебя, – говорит также Николай Кузанский, – то я буду знать, что это понятие не имеет к Тебе отношения, ибо конец всякого понятия – в стене Рая… Поэтому также, если кто-то будет говорить о том, как понять Тебя, о том, чтобы найти способы, с помощью которых можно было бы понять Тебя, будет ясно, что этот человек еще далек от Тебя… поскольку Ты – абсолют, возвышающийся над всеми понятиями, которые человек может сформулировать»[2].
Предоставленные сами себе, мы обычно тут же начинаем низводить Бога до таких понятий, которыми легко оперировать. Мы хотим, чтобы Он был там, где Им всегда можно было бы воспользоваться, или чтобы, по крайней мере, всегда можно было знать, где найти Его, когда Он нам понадобится. Мы хотим иметь такого Бога, которым мы могли бы в какой-то степени управлять.
Нам необходимо чувство безопасности, которое появится, когда мы узнаем, каков Бог, а наши представления о Боге складываются из всех картин на религиозные сюжеты, которые мы видели, из образов самых лучших людей, которых мы когда-либо знали или о которых