телефонами, – на ладонях друг другу записали, – и все так же – ха-ха! – по домам разбрелись.
II
Вигда работала в фирме, где собирают статистику, занимаются всякого рода опросами: какой цвет предпочтете вы летом? Купальник открытый иль цельный? Безманжетные брюки, но в клеш и с разрезом, или нет, без разреза, в обтяжку на икрах?.. – Вопросы дурацкие. Зачем и кому это нужно? – Вигда не могла объяснить. Да и какая разница? Кто-то заказывает, деньги на счет переводит, сиди целый день и долдонь как сорока: – С клубникою лучше? Иль с привкусом вишни? – звони всем подряд, заноси на компьютер: «да» или «нет», или прочерк – «не знаю». Зарплата – гроши, и поэтому долго там никто не задерживался. Две девчонки учились, а другие искали, куда бы сбежать, и, как правило, находили – такую же дрянь, – но где платят побольше. А кто-то выскакивал замуж. Что негласно считалось конечною целью.
– Но ты не спеши, – с первого дня принялась наставлять Вигда Кларицу. – Работу сменить – дело плевое. Надоела, другую найдешь. А замуж скакнуть – это омут. Надолго.
И эта Вигдина прямота сперва испугала. Знаниями, каким в школе учат, Вигда не блистала. Умножить, сложить – калькулятор на то. Кларица не уверена, что Вигда вообще школу кончила. Но что ей не мешало разбираться в вещах поважнее: в мишуре, ерунде, из которых, по сути, и строится жизнь. Ее глаз моментально хватал, если что-то и с чем-то не сходится.
– Это платье смени, оно старит тебя. И вообще, перейди-ка на брюки. И удобства, – когда Кларица как-то пришла на работу в рубашке мужского покроя, по ее же, по Вигды, совету, – лифчик нужен лишь тем, кому есть что скрывать!
От подобных заявлений бросало в краску. Но, пережив стыд, Кларица всякий раз проникалась завистью: к той легкости, отсутствию тени боязни, с какими Вигда называет вещи своими именами.
– Да женская грудь – нам того не понять! – рассуждала Вигда с такою категоричностью, что поди, усомнись: обстоит, мол, иначе. – А мужчины – куда? На нее лишь и смотрят. И ты им покажи, пусть в штанах у них лопнет!
И Кларица не была одинока в таком отношении к Вигде. Девчонки, что сидели за перегородками (вся фирма была поделена на клетушки), улучив минуту, подбегали к ней:
– Как мой парень тебе? Ну, вчера мы, в кафе?..
И Вигда выносила приговор, порой судьбоносный:
– Гони его прочь. Да надует тебя. Поматросит и бросит. Не строй, в общем, планы.
И бывали обиды, бывало, по неделям одна иль другая с Вигдой не разговаривали, а потом приходили с повинной: что все так и вышло, как ты предсказала.
И совершая над собою усилие, Кларица следовала Вигдиным наставлениям. Сменила прическу… А точнее ее создала, потому что до этого в жизни не стриглась. Подрезала волосы, когда они отрастали чересчур длинные.
– В дорогую парикмахерскую не ходи. Зря деньги потратишь, – и в этом приняла участие Вигда. – Есть у меня знакомый. Много не возьмет. Много надо платить, когда три волосины на черепе. А с твоею копной – тут и делать-то нечего.
Но знакомый сделал… Такое сделал, что Кларица себя не узнала. И по улице шла, в землю пялясь,