но, видя мое замешательство, отошел. В магазин вошли новые люди, и ему пришлось рассредоточить внимание.
Витать в облаках в последнее время стало моим нормальным состоянием. Грант это уже понял и практически не пытался добиться от меня концентрации. Но тут я впервые сам осознал, что впадаю в ступор. Я снова завис, на этот раз – с вилкой в руках. Как пошутил бы Грант, воткнулся в вилку.
Я поймал себя на том, что стою и глажу вилку вдоль от зубцов к ручке и обратно. И самое странное, это ощущение было почему-то знакомым. Как будто я раньше так уже делал. Как будто я помнил узор, знал, где металлический листик переходит в основание и в каком месте гладкая поверхность начинает чередоваться с матовой. Я закрыл глаза. Что-то знакомое было в этой вилке. Знакомое и далекое.
4
Разумеется, я ничего в антикварной лавке не купил. Даже если бы и хотел, мне это было не по карману. Я вышел из полумрака магазина и снова попал на курорт. Уже включились прожекторы, светилась реклама, туристическая река тягучей лавой расползалась по городу. Но в этом радостном мире я находился только своей физической оболочкой. Мыслями же погружался глубже и глубже в забытую тьму моего детства.
– Грант, а ты многое помнишь из нашего детства? – спросил я, когда Рита и Грант вернулись с раскопок.
– Не очень. А что? – ответил Грант, обводя взглядом непривычно убранную кухню. – Ничего себе. Твоя работа?
– Да, навел немного уют утром, – кивнул я.
– Круто как! – восхитилась Рита. – Даже готовить теперь неловко. Вдруг испачкаю.
– А что ты все-таки помнишь? – повторил я.
– Я помню детский сад, школу. А что именно тебя интересует? У нас же было разное детство.
– Верно.
Грант был на пару лет моложе и приходился мне двоюродным братом. В детстве мы не так уж часто играли вместе – в основном на каникулах, когда наши мамы отправляли нас с бабушкой за город или на море. Потом наши встречи стали случаться все реже – лишь на больших семейных сборищах. Потом я женился. Через двенадцать лет развелся и еще через полгода случайно встретил Гранта на улице. Мы снова стали общаться, и Грант позвал меня с собой – в эту странную поездку. Просто за компанию. Действительно, что он мог знать о моем детстве?
Весь вечер я думал о той вилке. А потом долго не мог уснуть, теряясь в догадках – отчего же я весь вечер думал о той вилке? И откуда взялось внезапное желание узнать о своем детстве.
Когда я открыл глаза на следующий день, вилка перестала казаться мне уже такой важной. Ну вилка и вилка. Подумаешь. Однако, несмотря на некое отрезвление, желание разыскать места, отмеченные в блокноте, не пропало. Я быстро оделся и, не теряя времени, снова поехал в город.
То ли час был неурочный, то ли направление непопулярное, но в отличие от моего вчерашнего маршрута в автобусе было всего несколько человек. Кондуктор неохотно поднялся со своего места и лениво протянул мне билет и сдачу.