на себя, он же и внесет в кассу деньги за неё. Домой мы вернулись к шести вечера. На холодной веранде на подносах красовались стройными рядами, как солдаты на параде, аккуратные пельмени, в тарелках застывал холодец, в большой миске нарезан винегрет. Мама уже навела порядок на нашей кухне-столовой, накрыла стол узорчатой скатертью, достала из картонных ящиков елочные игрушки. А нас ожидала сухая, жарко протопленная баня. Пока мы с братом и отцом установили ёлочку, пока вдоволь попарились в баньке, пока дождались румяную после бани маму, пришло время всем садиться за новогодний стол.
Саян в этот раз так и не съел всех предложенных ему в честь праздника и за успешную охоту лакомств. Захватив мягкую косточку, оставшуюся после уварки холодца-студня, он залез в будку, набитую сеном, спрятал косточку под сено, и, свернувшись в клубок, сладко заснул. Что ему снилось, никто не знает, но, судя по тому, что он периодически вздрагивал и громко втягивал ноздрями воздух, он был на охоте. И был на ней главным. Так оно стало вскоре и по сути!
Поскольку у меня были каникулы, в лес с Саяном я ходил почти каждый день. Иногда с Федей, но чаще один. Я разносил из кормохранилищ картошку, желуди и дикие яблоки, выкладывая все на подкормочные площадки для диких кабанов, закладывал в ясли кормушек для оленей и косуль сено, засыпал в ящики зерно. Места дневок диких кабанов обходил стороной, чтобы не срывать их с места неистовым Саяном. Попутно добывал белок, на удачку – куниц. В те времена выделанная шкурка куниц у цыган стоила больше половины маминой зарплаты за целый месяц, поэтому шесть добытых мною лесных куниц и четыре братом являлись хорошим подспорьем в семейном бюджете. Шкурки отец выделывал сам на кислом геркулесовом тесте. Сейчас тот рецепт мало кто знает, но в то время действительно шкурку, выделанную отцом, можно было протащить через обручальное кольцо.
В один из таких дней я пошёл по обычному своему маршруту и уже повернул лыжи к дому, когда увидел на снегу волчью тропу. Следы были уже заиндевелыми – ночными. На всякий случай, перезарядив ружьё крупной самодельной катаной дробью, я окликнул Саяна, но тот не отозвался. Спустя время я услышал где-то совсем рядом взбрёх собаки, а потом и отчаянный визг. Не успел опомниться, как впереди посыпался иней с веток, и я увидел мчащегося ко мне большими прыжками Саяна, а за ним – настигавшего его волка. Я вскинул ружьё, но стрелять не мог, мешал Саян. Волк же, заметив меня, резко затормозил и бросился в сторону. В уже уходящего под елку волка я запустил дуплет из обоих стволов. Саян сначала замер в двух шагах от меня, а затем бросился за волком.
– Саян! Фу! Нельзя! Ко мне! – запоздало закричал я, но лайка уже меня не слышала, или сделала вид, что не слышит. Перезарядив ружьё трясущимися руками, я вынужден был идти по следу и вскоре обнаружил яркие пятна крови на снегу – волк был ранен. В подтверждение моей догадки где-то впереди я услышал осторожный, низкий, как на человека, лай моего Саяна.
– Саян, ко мне-е-ее, –